Вайолетт Лайонз - Нежность
– Извините, что вы сказали?
Его проницательные глаза цвета чистого прозрачного меда встретились с ее и как бы искали лазейку, пытаясь проникнуть к ней в душу. Николь вдруг обдало жаром, не идущим ни в какое сравнение с раскаленным ^солнечным пеклом. Он, словно чародей, заворожил ее своим взглядом, вмиг заставив забыть обо всем на свете. Теперь для нее ничего не существовало, кроме этих золотистых глаз и озаряющей их улыбки.
– Может, я смогу помочь? Что там спрашивается?
–.. е десять по горизонтали…
Какое-то новое, непонятное чувство не давало ей сосредоточиться, и Николь назвала номер чисто наугад. Но когда он отвлекся от нее и склонился над листком, читая вопрос, якобы приведший ее в тупик, она наконец вырвалась из-под его гипнотического влияния и заморгала, словно пробудилась от глубокого сна.
– Прикреплены нитки.
– Пардон, – не поняла Николь, – нитки?
– Ну, да. Десять по горизонтали – ключ к «принципу действия марионеток» из двух слон, пяти букв и еще одиннадцати – нитки прикреплены.
– Аа, ясно… – равнодушно протянула Николь, всем своим видом стремясь показать незнакомцу, что ей нет до него никакого дела.
Ей стало страшно за себя и в то же время противно за свою слабость перед магической силой его необычайно красивых глаз, которые непостижимым образом притягивали ее, да еще перемешали все в голове, лишая всякой возможности собраться с мыслями. Боже, спаси и сохрани! Она ведь приехала сюда с единственной целью – убежать от Дэвида с его невыносимыми притязаниями, успокоиться и хоть немного прийти в норму. Не хватает, чтобы сейчас на нее свалился еще и этот дьявол-плейбой.
Что ни говори, но его красота просто приворожила ее, и, сама того не желая, она исподтишка бросала на него косые взгляды, когда тот, забывшись, быстро заполнял одну за другой клеточки кроссворда.
– Ой, простите, – спохватился он, виновато глядя на исписанный кроссворд. – Что же вы меня не остановили? Видите, какой я невоспитанный.
– Да ничего страшного. Хотите, возьмите, эта газета все равно не моя. Я нашла ее в фойе аэропорта и взяла, чтобы как-то скоротать время в самолете. Тем более она вчерашняя.
– Ладно, – заулыбался он во весь рот, показывая ровный ряд красивых белоснежных зубов. – Английские газеты привозят не раньше четырех, так что мне даже повезло. Да и Стив обрадуется.
– Стив…
Как непривычно слышать из уст постороннего имя своего зятя. Николь посмотрела на незнакомца в старых, потертых, обрезанных до колен джинсах с явным любопытством: стройное загорелое тело, широкие плечи и мощная грудь, узкая талия и нигде не единой складочки, ничего лишнего.
Работая в центре досуга, Николь привыкла видеть вокруг себя подтянутых, натренированных людей, будь то мужчина или женщина. Они со своей подружкой Рози часто подшучивали над несколько обрюзгшим шефом. Но не похоже, чтобы этот молодой человек специально занимался бодибилдингом. В нем чувствовалась природная красота. И даже Дэвид, проработавший в центре более пяти лет, не мог бы похвастаться…
Нет, хватит о Дэвиде. Надо во что бы то ни стало забыть о нем, хотя бы на время. Иначе для чего она сюда убежала.
– Вы знаете Стива? – Что он хочет сказать, так фамильярно называя хозяина отеля? Или это просто желание покрасоваться?
– Да, мы… ууу, извините…
И снова у нее в груди что-то екнуло от его широкой, ослепительной улыбки и теплого взгляда выразительных глаз.
– Я должен был представиться. Меня зовут Мартин Спенсер, мы со Стивом давние друзья.
– Правда? – с недоверием и явной долей иронии воскликнула она. – Что-то не припомню, чтобы я видела вас на свадьбе.
Вряд ли его появление прошло бы незамеченным, и, если бы он присутствовал там, она бы обязательно узнала его сейчас.
– А, ну… – Улыбка Мартина была обезоруживающей. – Мы не настолько близки… хотя и знакомы много лет. А пару недель назад случай свел нас снова. Ну, разговорились… появились общие интересы… так, кое-какие соображения на будущее, то есть… я хочу сделать небольшое капиталовложение в развитие отелей на острове. Вот Мэгги и Стив пригласили меня погостить у них.
Мэгги, про себя отметила Николь, вспомнив, что та упоминала о каком-то госте.
– А вы Николь. Мэгги говорила мне о вас. Вы не очень похожи, да?
– Как видите, – словно отмахиваясь, уклончиво буркнула Николь, вспомнив маленькую, хрупкую фигурку сестры, унаследованную от матери. Она же со своим высоким ростом, худощавым лицом-треугольником и слегка раскосыми темно-голубыми глазами была полной копией отца.
– А Мэгги права, называя вас красавицей.
– Ну-ну, давайте, мистер…
Она замялась, судорожно вспоминая его имя. У нее в душе сейчас творилось нечто невообразимое. С одной стороны, она поняла, что он ей нравится, и даже порадовалась на себя. После всего того, что произошло с Дэвидом, ей казалось, в ней все умерло и ни один мужчина уже никогда не сможет заинтересовать ее. И в то же время, прекрасно сознавая, что ей не под силу сейчас заводить новый роман, пыталась заглушить ростки поднимавшегося нового чувства.
Судя по спокойной, понимающей улыбке, Мартин, очевидно, заметил ее настроение, но решил не сдаваться.
– Мэгги не могла назвать меня…
Николь смущенно опустила глаза. Слово «красивая» прямо-таки застряло у нее в горле. Его, вероятно, развеселила ее застенчивость, и он, насмешливо подняв бровь, по-мальчишески озорно посмотрел на нее, отчего бедняжка и вовсе стушевалась.
– О'кей, она сказала, что вы высокая женщина строгих правил, – поправился он.
Но не успела она вздохнуть с облегчением, как он продолжил:
– А слово «красивая» я добавил от себя—думаю, никто из здравомыслящих не станет спорить со мной.
Его золотистые глаза теперь с нескрываемым любопытством разглядывали собеседницу. В них было столько чувственного тепла, что Николь буквально ощутила этот жар. Увлекаемая в новую круговерть, она почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце, а во рту стало сухо, как у путника в знойной пустыне. Николь потупилась, боясь встретиться с ним взглядом и выдать себя.
– Я бы попросила вас, мистер Спенсер, – поспешно одернула его Николь.
Он явно издевается над ней, а она, застигнутая врасплох, никак не может собраться и достойно ответить. И это страшно задело ее.
– Я бы очень хотела, чтобы вы оставили меня в покое.
«Не лги, – возразил ей внутренний голос, – тебе приятно его общество, более того, он пробудил в тебе то, что, ты думала, умерло навсегда. Подумай, ведь жизнь только начинается».
Ей вдруг стало страшно за себя и за свою и без того истерзанную душу. В ней появилась какая-то невероятная сверхчувствительность, словно каждый отросточек нерва откликнулся на едва уловимый импульс, исходивший от незнакомца. С ней никогда такого не случалось. Нет, если честно, в самом начале их дружбы с Дэвидом что-то подобное происходило, но это было миллион лет назад.
