Мелисса Джеймс - Сад нерастраченной нежности
— Дэнни, Денни, Дэнни… — укоризненно покачал он головой.
По всему видно было, что Джима в этом доме дожидались.
Многочисленное семейство Хаскелл высыпало из тесных дверей на крыльцо, а оттуда с шумом на улицу. К изумлению Даниэль и к радости Джима…
Дэнни растерялась не на шутку. После препирательств с Джимом она не знала, как себя вести с этими незнакомыми людьми. Джим заметил ее неловкость и, прежде чем покинуть салон автомобиля, шутливо произнес:
— Нам чуть ли не весь городок родней приходится, поэтому ничему не удивляйся. Зато более удобного случая познакомить тебя сразу со всеми не представится. Так что наберись терпения и напряги память.
Дэнни еще раз, прежде чем выйти из машины, оглядела толпу. Собралось не менее шестидесяти человек — так ей показалось.
— Это Дэнни, моя подруга по университету, — громко представил свою спутницу Джим.
Ответом было понимающее сосредоточенное молчание благожелательно настроенных людей. Джим подвел гостью к стоящим впереди прочих людям и представил их Дэнни:
— Мои родители, Боб и Клер… Тетушки, дядья, — указал он жестом. — Прочие родственники… Разберешься чуть позже.
— Да… Придется постараться, — хихикнул кто-то в толпе.
Мама Клер не смогла долго выносить «официальной» части и при первом же послаблении кинулась любимому сыну на шею. Худощавая чернявая женщина с ласковым лицом пристально смотрела на Дэнни поверх сыновнего плеча. Подойдя затем к гостье, она произнесла:
— Милая, — и нежно обняла за плечи, но, тотчас вернувшись к сыну, сочувственно нахмурилась и посетовала: — У тебя расстроенный вид, дорогой. Ты устал… Пойдем скорее в дом. Бедный мой мальчик…
— Все нормально, мама, — как ни в чем не бывало улыбнулся Джим.
— Мать не обманешь, — сказала она с грустным видом, потрепав сына по плечу.
— Ребята, я очень рад видеть вас всех! — громко обратился к родне Джим, обведя всех взглядом. — Но мне бы хотелось пообщаться с родителями наедине.
Толпа понимающе зашумела, пропустила сквозь себя любимого родственника, наградила его искренними цветистыми пожеланиями и быстро рассыпалась в разные стороны, не оскорбляя гостеприимный дом мелочными обидами.
Даниэль в очередной раз удивилась тому, как все быстро разрешилось без лишних объяснений. В своей семье, где вынуждали оправдываться за каждое слово и действие, такое было невозможно.
— Дэнни, ты не хотела бы выпить чашечку кофе и что-нибудь перекусить, пока мы немного поболтаем с Джимом? — предложил его отец, ведя гостью в дом.
— Он очень расстроен, мистер Хаскелл, — доверительно тихо произнесла Даниэль. — Я еще никогда его таким не видела. Я всю дорогу за него страшно беспокоилась. Всю ночь он вел машину в таком напряжении…
— Он вам сказал? — удивился мистер Хаскелл. — Вы в курсе?
— Если вы говорите о телефонном звонке его настоящей матери, то я в курсе. Джим рассказал мне.
Даниэль заметила, что мистер Хаскелл с неодобрением воспринял эту новость. По всему выходило, что чета Хаскелл не собиралась выносить подробности за черту их семейного круга.
— Я хочу, чтобы Дэнни присутствовала при нашем разговоре, — твердо уведомил родителей Джим.
— Не понимаю, в каком качестве, — тоном возражения произнес отец.
— Поверь, у нее есть на это право, — заверил отца Джим.
— Я не разделяю твоего решения, сынок, но если ты так настаиваешь, будь по-твоему… — с недовольством согласился мистер Хаскелл, уступая девушке дорогу.
Даниэль постаралась занять неприметное место в дальнем углу, родители устроились в креслах, Джим продолжал стоять. Он уже не мог дольше сдерживать переполнявший его гнев.
— У меня такое чувство, что весь город знает все, кроме меня! Когда вы собирались сказать мне правду, если вообще собирались?
— Не говори таким тоном со своим отцом, Джим! — тихо, но твердо произнесла миссис Хаскелл.
— С моим отцом? А кто мой отец? Кто мне скажет?
— Пойду сделаю чай… Ты будешь завтракать, Дэнни? — непринужденно осведомилась Клер Хаскелл, поднимаясь с дивана.
— Благодарю, миссис Хаскелл… Чуть позже, — отказалась Дэнни.
Даниэль решила: что бы ни происходило, она будет поддерживать сторону Джима, в противном случае и приезжать не стоило.
— А ты, сынок? — обратилась та к Джиму.
— Мне нужны только ответы. Честные исчерпывающие ответы. Я должен знать, кто я и кто мои родители.
— Анна даже не сказала нам, какого числа ты родился. Когда ты оказался у нас, тебе была пара недель от роду — так она выразилась, отдавая тебя. В свидетельстве о рождении пришлось указать приблизительную дату — 18 августа…
— Но почему в свидетельстве не были указаны настоящие имена моих родителей, хотя бы матери, его вы знали точно? — бурно жестикулируя, вопрошал Джим.
— Анна попросила этого не делать.
— Она настолько не желала меня? Да, кто она? Где живет? У нее есть другие дети, есть у меня родные братья, сестры? Кто мой настоящий отец, в конце концов? Я получу ответы на эти вопросы? — в отчаянии возгласил Джим.
— Дорогой, успокойся. Не стоит так гневаться, — умиротворяющим тоном произнесла Клер Хаскелл.
— В течение пятнадцати лет от Анны не было никаких вестей, сынок, — произнес Боб Хаскелл. — Мы понятия не имеем, как и с кем она живет и есть ли у нее дети.
— И, признаться, мне это даже не интересно, — добавила миссис Хаскелл. — С того момента, как она отказалась от собственного ребенка, ты стал моим, а она перестала для меня существовать.
— И все-таки она решила напомнить о себе спустя столько лет… — гневно констатировал Джим. — Она твоя сестра, правильно я понял? — обратился он к матери. — Как ты считаешь, почему она объявилась?
— Не знаю, милый… могу только догадываться, — пожала плечами миссис Хаскелл.
— О чем?
— Могу ли я говорить об этом вслух? — замялась пожилая женщина.
— Я тебя слушаю, мама… — настойчиво проговорил Джим.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Солнце пряталось за западные своды крыш. Дэнни зачарованно наблюдала, как плавно меняют свои очертания вечерние тени.
От усталости Джим смягчился и перестал гневаться на любящих родных. Даниэль наконец смогла оставить его с родителями.
Она сидела на крыльце. Сухой зной накатывал тяжелыми волнами. Но сквозь тугое полотно дневного жара начинал прорываться предвечерний холодок.
То ли от жары, то ли от усталости мысли Дэнни текли лениво-лениво. Ей понравились родители Джима, и в первую очередь то, как они снисходительно отнеслись к его вспышке, постарались сгладить удар, без лишних слов рассказали о своем отношении, не пороча при этом его матери. Они были по-настоящему близки. Хотя странно было их наблюдать вместе — аборигенов Боба и Клер и белокожего Джима.
