Вера Копейко - Давай закажем хеппи-энд
— Не очень, — поморщился Андрей и засмеялся.
— Ну, что я вам говорила? Таких мужчин не пол-Москвы, а девяносто процентов.
— Вы говорите об этом как-то очень уж возмущенно. Вам не нравятся такие мужчины?
— Нисколько, — честно ответила Ирина.
— Поэтому вы своего сына отправили учиться за границу?
Она поставила бокал на стол и пристально посмотрела ему в лицо.
— И поэтому тоже.
Он подался через стол и тихо сказал:
— Я знаю про вас все. Даже то, за сколько вы купили эту шотландскую юбку. — Он выпрямился на стуле, наблюдая, как девушка из-за стойки несет им по маленькой тарелочке с шоколадными пирожными.
— Если вас интересует моя юбка, тогда знайте, я не успела вернуть налог в аэропорту.
Он еще больше подался к ней и ехидно бросил:
— Любовь к скотчу вообще очень расточительна.
Она опешила только на миг. Он знает, что она в беспошлинном магазине аэропорта купила литр шотландского «скотча»?
— Но цены в «дьюти фри» устраивают его поклонников. Пятьдесят процентов, знаете ли, скидка. Это кое-что.
Он расхохотался. Он хохотал до слез. Ну конечно, с ним творится что-то нервное, говорил он себе. Вероятно, он плохо спал в эту ночь и вот результат.
Официантка с милой улыбкой поставила тарелочки с пирожным перед ними и положила крошечные вилочки.
Ирина делала вид, что ей совершенно безразличен его смех. Ей тоже хотелось засмеяться от нервного напряжения. Но она не могла позволить себе расслабиться. Она быстро наклонилась к бокалу и втянула через соломинку немного джина с тоником. Колючая жидкость омыла пересохшее горло, и она подумала, что сладкий комочек из нежного шоколада с орехами теперь не застрянет в нем.
Когда он отсмеялся и наклонился над коктейлем, она выждала секунду, наблюдая, как поднимается светлая пузырящаяся влага по широкой соломинке, и стегнула его вопросом:
— Вы кто?
Он медленно поднял голову, вынул соломинку из напитка, потом засунул ее себе в рот и пристально оглядел ее лицо. Он уже пришел в себя, оценил противника и собрался.
— А вы ничего, Ирина Свиридова, — хмыкнул он.
— В каком смысле? — не уступила она и секунды.
— Мне нравится, как вы держитесь. Начнем с самого начала: на вашем месте любая дамочка пришла бы ко мне на свидание или с выводком подруг, чтобы оберечь себя от нападения крутых парней, или притащила бы с собой какого-нибудь мужика. Это точно.
— Я привыкла свои дела делать сама.
— Надо сказать, вы преуспели. Похвально.
— Ваша оценка меня не интересует, — бросила Ирина.
— Вы самодостаточная личность. Я уже понял это.
— Вы наблюдательны.
— А вы такая с тех пор, как развелись со Свиридовым? — голос прозвучал вкрадчиво.
Ирина молчала, испытующе глядя на мужчину напротив.
— Да. Вы правы, — призналась она, не желая лукавить. — А может быть, я поняла это, разведясь со Свиридовым.
— А Ольга молодец, она выбрала верного человека. — Андрей улыбнулся. — Хорошая девочка. Хороший сотрудник.
— Только не говорите мне, Андрей, что вы работаете на звукозаписывающую фирму. — Ирина скривила губы, слегка тронутые розовой естественного цвета помадой. Андрей отметил, что лишь очень дорогая помада не съедается быстро.
— Я на самом деле работаю на подобную фирму.
— Но в качестве кого?
— Это другой разговор.
— Мне кажется, я не буду слишком далека от истины, если предположу, что вы работаете в службе безопасности.
— Вы вольны думать, как вам угодно. Но мы с вами вместе должны напрячься и выудить хотя бы какие-то нестандартные черточки вашего ночного знакомца. Сосредоточьтесь, в машине вы видели что-то?
— Ничего. — Она в который раз пожала плечами. — Простите, я сниму плащ, здесь слишком тепло.
— Согласен. Вы не против, если я сниму куртку? — спросил Андрей, уже взявшись за верхнюю пуговицу.
— Нет.
Он стащил ее и небрежно накинул на спину соседнего пустого стула, не обращая внимания, что один рукав коснулся пола. Сейчас он смотрел только перед собой и любовался, с какой откровенностью тонкий темно-бордовый джемпер обрисовывает ее грудь. Красиво, отметил он про себя.
— Какая у него была машина? — Он заставил себя перевести взгляд на ее лицо.
— «Восьмерка». В свете фонарей она мне показалась серой. Не исключено, что просто немытая. Номер не помню, хотя у меня привычка запоминать.
— Привычка?
— Да, — кивнула она. — Было время, когда я тренировала память таким способом.
— Когда же это было?
— Давно, очень, я была подростком.
— Помогло?
— У меня хорошая память. Потом я научила этому сына. — Она улыбнулась иначе, как будто испытав легкую тоску об ушедшем времени.
— Может быть, номер и был грязный, чтобы вы случайно его не запомнили… — заметил Андрей.
Она пожала плечами.
— Он бросил пакет, который я ему отдала, на заднее сиденье машины, небрежно, словно в нем не могло быть ничего ценного, и мы поехали.
— О чем вы говорили?
— О пустяках. Я спросила, долго ли ему пришлось ждать. Он ответил, что дольше обычного. Что ему часто приходится приезжать к этому рейсу. Я спросила, а разве не Олег и Андрей встречают посылки? Он усмехнулся и сказал: они начальники, а он — мелкая сошка. Они приказывают, он исполняет.
— Понятно. — Андрей оживленно потер руки. — Одна хорошая новость уже есть.
Ирина подняла бровь.
— Неужели? И что же вы сумели уловить?
— Он часто встречает этот рейс. Хотите еще пирожное?
— Нет, спасибо. Кофе. Черный, пожалуйста, без сахара.
Какая командирша, подумал он. Интонация — приказ. Никаких «Я бы хотела… Я бы не прочь… Не закажете ли…»
— Два эспрессо, — попросил Андрей у откликнувшейся на его улыбку официантки. — Настоящий и без сахара.
Он ожидал протеста Ирины — обычно в Москве под эспрессо имеют в виду нечто иное — здоровенная кружка с шапкой пены и сливок. Но протеста не последовало.
— Отлично, — сказала она. — Наконец-то в Лондоне я поняла: эспрессо — это очень мало и очень крепко. И горько.
Он кивнул, признаваясь себе, что она права. Снова. В который раз.
Она молча выпила кофе и посмотрела на часы.
— Не спешите, я вас подвезу, — заметил Андрей. — Еще расскажите мне, о чем вы говорили.
От джина с тоником, пирожного и кофе Ирина слегка расслабилась, а от беседы немного успокоилась. Он не был таким, каким мог оказаться и каким она нарисовала его себе после телефонного разговора. Если он из бандитов, то из тех, которые на другой стороне от «бандитов с большой дороги».
