Патриция Хорст - Жемчужное ожерелье
Вернувшись в гостиную, Дороти обнаружила гостя у своего эркера, где в изобилии размещались цветы в горшках. Они с благодарностью одаривали ее изысканной красотой, особенно пышные гардении.
– Вижу, ты увлекаешься комнатными растениями, – заметил Эдди, оборачиваясь. – Очень хороши.
Ей была приятна похвала, однако она сделала вид, что занята сервировкой стола, ведерком со льдом на подносе, бокалами, поэтому ответила через плечо:
– Да, это мое хобби. А вы тоже разбираетесь в тропических растениях, мистер Брасс?
– Нет. Зато я знаю, что столь официальное обращение ко мне, которое ты так настойчиво употребляешь, начинает действовать мне на нервы.
– Я не могу, не имею права называть вас иначе. Вы вообще не должны здесь находиться. Я бы ни за что не впустила вас в дом, если бы не собака.
– Точно. Из-за Джека мы как бы преодолели барьер закона, делающего нас противниками в предстоящем судебном процессе, и вступили просто в человеческие отношения…
– Между нами нет никаких отношений, – сухо поправила Дороти. – Единственное, что нас объединяет, это судьба собаки.
– Ну хорошо. Не отношения, а взаимодействие, – пожал плечами Эдди. Затем он посмотрел на ведерко с лежащей на льду бутылкой. – Ты позволишь мне открыть вино? Обещаю, не буду вытаскивать пробку варварски… зубами…
Брасс относит меня к категории снобов, поняла Дороти и покраснела: в каком-то смысле это было правдой. Однако не потому, что она считала себя лучше или выше людей, подобных ему, а из-за неумения общаться с ними. Ей плохо давались ничего не значащие легкие разговоры, ведущиеся только для того, чтобы как-то занять время. Молчаливые люди Дороти импонировали больше. Очевидно, сей факт сыграл не последнюю роль в тот момент, когда она влюбилась в человека, похожего в этом на нее. Впрочем, Дороти поняла разницу между душевной неразвитостью и маской сдержанности, скрывавшей угрюмость, когда уже вышла замуж и оказалась в безнадежном одиночестве, ставшем ежедневным мучением, если не сказать – пыткой.
– Дороти! – услышала она голос Эдди. – Не будешь возражать, если мы выпьем, пока ужин не готов?
– Конечно! И пожалуйста, угощайтесь орешками.
Эдди взглянул на нее и улыбнулся.
– Ну вот. Совсем другое дело, когда ты так любезна.
– Для вас я делаю исключение, – сказала она, с удивлением почувствовав, что тоже начинает улыбаться. – Всех других я угощаю не орешками, а катушками с мышьяком, трупы зарываю в клумбу и украшаю гардениями – в знак сожаления…
– Боже, в какие руки я попал! Пощады, прошу пощады!
В его шутливой мольбе было столько обаяния! Эдди напомнил ей большого проказливого ребенка, способного разбудить самое суровое сердце. И ему это, пожалуй, удалось. Дороти почувствовала, как размякла, оттаяла, вместо того чтобы держать себя в привычной узде.
Сделав вид, будто ее заинтересовала пересохшая в горшках земля, она полила из леечки драцену, поразившую Эдди своими размерами и причудливой формой листьев.
– Наверное, надо проявить упорство и настойчивость, чтобы выходить такое растение!
– Примерно такое же, с каким вы предпринимаете попытки защитить своего племянника… На самом деле ваше поведение вызывает у меня сочувствие и понимание. Но с этической точки зрения я не имею на это права. Пожалуйста, постарайтесь сие осознать. Поверьте, самое правильное, если вы наймете ему хорошего адвоката.
Эдди наполнил бокалы вином.
– Сьюзи Хедлоу повезло – она не заслуживает такого защитника, каким являешься ты.
– Эдди, я прошу тебя!…
– Ладно, ладно! – сдался тот. – В любом случае я рад, что ты больше не называешь меня мистером Брассом.
– С тех пор как ты появился в моем офисе, мне на ум пришло несколько способов без церемоний отделаться от тебя, – усмехнулась Дороти, – но я горжусь собой – сумела остаться в рамках приличий.
– А я?… Отдай уж и мне должное. – Взяв в каждую руку по бокалу, Эдди пробрался сквозь шуршащую листву к Дороти. – Держи, пока я не расплескал. Хватит тебе прятаться в персональных джунглях. Давай-ка лучше выпьем за что-нибудь.
На одно короткое мгновение она ощутила нечаянное прикосновение его пальцев, и ей вдруг отчаянно захотелось почувствовать, умеют ли они быть ласковыми и нежными.
– За что будем пить? – излишне патетично воскликнула она, стараясь не выказать внутреннего скрытого волнения.
Эдди на секунду задумался.
– Предлагаю тост за попавших в переделку собак, а также за их прекрасных спасительниц. Годится?
– Вполне.
– Тогда вперед!
На лице Эдди появилась подбадривающая улыбка. В ней совсем не было ничего интимного, померещившегося ей часом раньше. Нет, скорее, безграничное обаяние.
– Значит, за тебя, Дороти! Надеюсь, благодаря, твоим заботам Джек проживет еще много счастливых лет. А теперь расскажи мне о своих растениях, например, об этом, которое так чудесно пахнет.
– Это туберозы…
Дороти не заметила, как вечер перешел в ночь, как на усыпанном звездами небе появилась луна. Не обратила внимания также на то, что расстояние на диване между нею и Эдди Брассом постепенно сократилось, и оказалось – они сидят почти вплотную друг к другу. Она даже не уловила момент, когда непринужденный разговор о растениях стал более личным. А потом уже поздно было укорять себя за доверительную беседу с практически посторонним человеком.
К реальности Дороти вернулась, лишь почувствовав запах пригорающих спагетти и дымящегося сливочного соуса, но спасти ужин уже было невозможно.
3
Сидящая напротив Дороти Сьюзи Хедлоу заерзала на стуле и недовольно поморщилась.
– Я ничего не понимаю, мисс Ламбер. Почему Эшби до сих пор не упрятали за решетку, которая давно по нему плачет? В конце концов, он украл моего ребенка, мою девочку!
Дороти задумчиво повертела в руках карандаш, стараясь прогнать воспоминание о том, как Эдди Брасс назвал ее клиентку «маленькой потаскушкой».
– Как вы думаете, Сьюзи, почему он так поступил?
– Да он с ума по мне сходит! – раздраженно дернула плечиком та. – Думает, если мы пару раз встречались, это дает ему право вмешиваться в мою личную жизнь.
– А тебе не кажется странным, что Клод утверждает, будто он отец девочки, хотя на самом деле таковым не является?… Обычно все бывает наоборот – мужчина всячески старается отвертеться, а женщина настаивает на его ответственности за случившееся…
Эта девица легко мешает правду с вымыслом, кажется, так говорил Брасс. В голове Дороти всплывали все новые нелицеприятные характеристики, относящиеся к Сьюзи Хедлоу. Подстегнул ли ее воображение разговор с Брассом, или на нее подействовало выражение лица Сьюзи, невинные глаза которой вдруг почему-то стали косить в сторону, будто скрывая хитрые мысли, но Дороти стала раздражаться.
