Мэрил Хэнкс - Верь в свою звезду
— Обстоятельства надо подчинять себе, а не жаловаться на них.
В это время раздался негромкий стук в дверь, и появился Мэйтклифф с сообщением, что обед подан. Кэл поставил бокалы на стойку и, обхватив рукой тонкую талию Линды, повел ее в столовую.
Столовая оказалась просторной обшитой панелями комнатой, с мебелью из мореного дуба. За обеденным столом запросто могли поместиться человек тридцать. Отодвинув стул, Кэл усадил Линду справа от себя, затем занял место во главе стола.
Пока подавали первое блюдо, он как-то задумчиво смотрел на Линду, а когда они остались одни, напомнил:
— Вы сказали, что не собирались становиться моделью.
— Не собиралась.
— Кем же вы хотели стать? Любимой игрушкой какого-нибудь денежного мешка?
Линда умудрилась сдержать гнев и спокойно ответить:
— Педиатром.
Кэл даже не пытался скрыть свое недоверие.
— Да ну? И почему же вы передумали?
— У моего деда случился инсульт и приковал его к постели. Мне пришлось бросить медицинский и искать работу. Вам, наверное, трудно понять, что это совсем не просто. И тогда сотрудница из бюро найма предложила мне обратиться в агентство мод…
— Что ж, как я уже говорил, у вас есть для этого все данные. — Серые глаза Кэла на мгновение задержались на мягких линиях фигуры Линды, обрисованных шелком платья, и она почувствовала такое возбуждение, словно он протянул руку и дотронулся до ее груди. Щеки девушки снова вспыхнули.
— И все же, что бы вы там ни говорили, — не сдавался Кэл, — вам наверняка нравится весь этот блеск, которым окружена ваша профессия. Не говоря уж о лестном внимании со стороны мужчин.
Линда всю жизнь была тихой, серьезной девушкой, любившей книги и музыку, и ей были совсем не по душе дешевая мишура и лицемерие, не говоря уже о мужчинах, считавших любую модель легкой добычей. Однако она не стала спорить и лишь заметила:
— В работе модели нет никакого блеска. Большей частью это просто тяжелый труд.
— Но ведь вы в самом центре, под огнями рампы.
— Огни рампы привлекают далеко не всех.
— Вы пытаетесь убедить меня в том, что могли бы жить даже в деревне?
— Я ни в чем не пытаюсь вас убедить, — коротко отозвалась Линда.
С аристократического лица Кэла по-прежнему не сходило чуть презрительное выражение.
— Поскольку вы горожанка, полагаю, деревня до смерти надоест вам уже за сутки.
— Может, и надоела бы, будь я горожанкой.
— Стало быть, вы родились не в Нью-Йорке?
— Нет.
— А где же?
— В Англии. — Лгать не было смысла, все равно он уже видел ее документы.
— То-то я удивился, что у вас английский выговор. В каком графстве?
— На юге, — настороженно ответила Линда.
— Как же вы попали в Штаты?
— Моей матери я была в общем-то не нужна. — Линда старалась говорить как можно более бесстрастно. — После развода родителей я осталась с отцом. Он умер, когда мне было двенадцать лет, и я переехала к деду, по отцовской линии.
— В Нью-Йорк?
— Да.
— А ваш дед всегда жил в Америке?
— Большую часть своей жизни он прожил в Англии. Просто перед тем, как уйти на пенсию, он продал свое небольшое дело и отправился путешествовать, а потом осел в Гринвич-Вилледже. Я тогда была еще совсем маленькой.
— Наверное, сейчас он уже совсем старик?
— Он недавно умер. — Линда почувствовала знакомый комок в горле. Ее суровый, но любящий дед заменил ей и мать, и отца. Она до сих пор испытывала острое чувство потери. — Ему было за восемьдесят…
Кэл бросил на нее быстрый взгляд.
— Вы любили его?
— Естественно, я его любила! — Он что, думает, она совсем бездушная?
— Ну, знаете, это далеко не так естественно, как может показаться. Я вот, например, терпеть не мог своего деда. Он был злобным, завистливым и мстительным, да еще и гордился этим.
Линда сразу взбодрилась. Описание полностью совпадало с тем, которое в свое время дал своему брату ее дед. Ей отчаянно захотелось узнать побольше, однако Кэл, словно раскаиваясь, что случайно проговорился, перевел разговор на другую тему и принялся рассуждать о делах и финансовом климате разных стран.
В какой-то момент он спохватился и, бросив на Линду подозрительный взгляд из-под густых ресниц, спросил:
— Вы, наверное, считаете разговоры о делах скукой смертной? Боюсь, я вас утомил.
Линда молчала.
— Вы так ничего и не скажете? — поинтересовался Кэл.
— Я как раз думала, как ответить. Если я скажу «да», вы будете считать меня пустоголовой куклой, если — «нет», то решите, что я расчетливая стерва, как вы и предполагали.
— Поскольку вы судя по всему не относитесь ни к одной из этих категорий женщин, — неожиданно озорно улыбнулся Кэл, — можете смело сказать мне правду.
— А по правде, деловые разговоры мне всегда интересны. Я еще была совсем девочкой, а дедушка уже читал мне финансовые страницы из газет и обсуждал их со мной. Так что, продолжайте, пожалуйста, — заключила Линда.
В течение некоторого времени разговор о финансах продолжался. Говорил в основном Кэл, однако Линда время от времени вставляла вполне уместные замечания, чем и заслужила уважительный, хотя и чуть насмешливый, взгляд хозяина дома. Затем они перешли на более общие темы, и девушка обнаружила, что Кэл — интересный собеседник, да к тому же еще и настоящий эрудит, обладающий тонким умом и чувством юмора, правда, несколько суховатым. К своему удивлению, Линда получила от беседы с ним истинное удовольствие.
Подали кофе и ликеры, за которыми разговор продолжался до тех пор, пока Кэл не поднялся, протягивая Линде обе руки.
— Чудесный вечер. Не хотите перед сном прогуляться?
Руки у него были хорошей формы, сильные, с длинными пальцами и мускулистыми запястьями. Изумительные руки…
Линда снова ощутила, как ее обдало жаром.
Неохотно протянув ему руки, она позволила Кэлу поднять себя из-за стола и, как только встала, тут же их убрала. Линда услышала, как Кэл тихонько рассмеялся, закусила губу и последовала за ним к двери.
Кэл вывел ее во двор. Тишина была такая, что, казалось, даже воздух затаил дыхание. Солнце уже заходило, однако дневная жара еще не спала. Серые каменные стены и булыжник буквально дышали теплом, и Линда ощущала его сквозь тонкие подошвы своих элегантных туфелек на высоких каблуках. Кэл посмотрел на ее ноги и заметил:
— Вам бы надеть что-нибудь более разумное.
Задетая его колким тоном, Линда возразила:
— Я ведь одевалась к обеду и, поскольку плохо знаю деревенскую жизнь, как-то не догадалась надеть на вечер соответствующую обувь.
