Джосс Вуд - Когда жара невыносима
Он коснулся пальцами ее губ. Элли поняла, о чем он думал. Хотел поцеловать ее. Собирался поцеловать.
Элли округлила глаза. Почувствовала себя бабочкой, летящей на огонь, попыталась устоять и не могла. Она чувствовала его тело совсем рядом, чувствовала, как поднимается его грудь под ее ладонями. Его руки были сильными, плечи широкими. Она ощутила себя женственной, нежной и, судя по его твердой плоти, желанной.
Он остановился сразу же, когда она мягко, но решительно оттолкнула его. Это безумие. Она знала, что такое страсть, дикая, неукротимая. Но желание, способное затуманить рассудок, было ее страхом. От страсти нужно бежать, как от огня.
Магнит не сработал. Джек опустил голову.
– Я не должен этого делать, да?
Элли закусила губу.
– Да, не надо.
Джек печально улыбнулся:
– Я знаю. Но ты так хороша в лунном свете, что лучше нам разойтись, пока я могу устоять. – Она не сдвинулась с места. – Не можешь же ты смотреть на меня такими глазами. Иди спать, Элли, пока я не забыл, что вообще-то хороший парень. Потому что мы оба знаем: изменить твое решение ничего не стоит.
Элли забыла об осторожности. Оставалось спасаться бегством.
Глава 3
Каждое движение отдавалось в теле Джека горячей волной боли. Пот ручьями стекал по лицу, он дышал, по-собачьи высунув язык.
Конечно, ему не следует бегать, но это бег от реальности. Иначе назойливые мысли отогнать не получалось. И если уж говорить о том, чего делать не следовало, то в первую очередь целовать Элли.
Почему его так поразила эта голубоглазая красавица? С первой же минуты он почувствовал, что она не из тех недалеких девушек, с кем можно весело провести время и уехать. Она серьезная, а ничего серьезного Джек позволить себе не мог. Но не думать о ней он тоже не мог.
Когда он поднимался на холм, болела каждая клетка.
«Прекрати ныть и строить из себя кисейную барышню. Ты пережил трансплантацию сердца, с этим ничто не сравнится».
Джек вытер пот со лба и огляделся. Как же здесь прекрасно. Морская лазурь, золото песка, необыкновенные дома. Как же ему повезло увидеть все это.
Брент этого никогда не увидит.
Эта мысль метрономом стучала в мозгу Джека в самые лучшие моменты жизни. Первые после операции месяцы таких моментов было очень много, но Джек знал: чувство вины с каждым днем будет только усиливаться. Ну почему, почему он должен мучиться? Ведь он виноват только в том, что остался жив.
Мобильный, одолженный у Элли, зазвенел в кармане, и повод прекратить бег возник сам собой.
– Ну, что скажешь об Элли? – услышал Джек, поднеся мобильный к уху.
– Она очень милая.
Милая, очаровательная. Застенчивая, чувствительная, как бы ни старалась это скрыть. И невероятно сексуальная.
– Ты уже поговорил с ней обо мне?
Нарциссизм Митчелла не знает границ. Джек представил на секунду, каково приходится Элли, и ему стало неприятно. Вместо ответа он заговорил о других, не прозвучавших, но очень важных вопросах.
– Элли в порядке, но она слишком загружена работой. В одиночку заправляет булочной, потому что ее мать в отпуске.
– Ну да, ну да. Так, что с книгой? Ты получил мое письмо? Я только отправил.
Вот черт, пробиться сквозь броню этого человека не представлялось возможным. Джек с удовольствием стукнул бы его по голове чем-нибудь тяжелым, если бы не разделяющее их расстояние. Почему он раньше не замечал в Митчелле этого деспотизма?
Джек посмотрел на часы. Семь утра. Не лучшее время для споров с начальством.
– Во-первых, мой ноутбук еще в Сомали, во-вторых, я не имею привычки пялиться в экран с утра до вечера в ожидании ваших сообщений.
Митчелл прошипел сквозь зубы что-то не вполне приличное, но Джека было уже не остановить.
– И зачем вы научили Элли грязным арабским ругательствам? Конечно, она все их перепутала, и получилось ужасно смешно, но тем не менее.
– Ха! Она их до сих пор помнит?
Джек вошел в дом, стянул футболку и бросил в корзину для грязного белья. Затем вынул пару пилюль из сумки, принял дневную дозу и запил водой из-под крана. Эти пилюли, верные друзья, всегда помогали в трудную минуту.
– И почему вы ей сказали, что я помогаю вам писать книгу?
Митчелл попросту игнорировал вопросы, на которые не хотел отвечать.
– Так вы обсудили книгу или нет?
– Нет. Бедная девушка вкалывает как проклятая. Я не могу отнимать у нее время. И вдобавок она не очень-то в восторге от этой перспективы.
Митчелл немного помолчал.
– У нас с Элли иногда бывают разногласия.
Разногласия? По мнению Джека, нечто большее.
– Ей не нравится, что я так редко бываю дома.
На подоконнике Джек заметил пару фотографий. Элли, чуть моложе, чем сейчас, стояла на фоне лондонской арт-галереи в обнимку с невысоким блондином. Он спросил Митча об этом парне.
– Они были помолвлены лет пять или шесть назад. Элли хотела семью. Он отказался.
Джек мысленно посочувствовал парню. Были и в его жизни отношения, грозящие стать серьезными. Заканчивалось это ссорой и полным недоумением Джека. Его пытались привязать к себе, запереть в клетку. Ему нравились эти женщины, но не настолько, чтобы позволить им изменить свою жизнь.
– Джек? Ты тут? – спросил Митчелл.
– Конечно.
– Я поговорил с издателями, рассказал, что с тобой случилось. Если ничего непредвиденного не случится, они оставят тебя в покое на три недели.
Это уж слишком. У Джека зубы свело от такой наглости.
– Вы же знаете, Митчелл, я не люблю вмешательств в мою жизнь.
Тот, невозмутимый, только расхохотался в ответ.
– Да перестань ты над собой издеваться! Ты два года не брал отпуск, а мы оба знаем, к чему это приводит. Сгоришь на работе, парень!
– Вот дерьмо.
– Если не веришь, перечитай свои последние статьи. Ты никогда не отличался особой эмоциональностью, но их будто робот писал. Недостаток эмоций ничем не лучше избытка.
– Вот дерьмо, – повторил Джек, но затем понял: у Митчелла все основания так думать. Шесть недель назад в Египте он наблюдал сцену спасения избитого оппозиционера и пытался вспомнить, заплатил ли за газ. Возможно, он слишком далеко зашел в своей роли стороннего наблюдателя.
– Я отправлю тебе мои дневники и записные книжки, – сказал Митчелл. – Отдыхай, наслаждайся вином и солнцем. Но если не возьмешься за книгу… – Тут он привел самое грязное из арабских ругательств, вчера услышанных Джеком от Элли.
Джек смотрел на фотографию Элли и думал о девушке. Поскорее бы уехать. Вчерашний поцелуй был ошибкой. Конечно, он увлекся, а кто бы не увлекся такой девушкой? Еще бы ей другой характер, но она с ее уютным домиком и понятиями о жизни, полная противоположность близких ему женщин. Легкая, ни к чему не обязывающая интрижка с ней не представлялась возможной. Вдобавок Митчелл, хотя и не лучший в мире отец, вряд ли одобрил бы такой поворот событий.
