Кэролайн Кросс - Узники острова надежды
Значит, так ты собираешься отблагодарить его? Потаканием своим слабостям, в чем он однажды тебя обвинил?
Нет. После всего, что он сделал, Доминик заслуживает лучшего.
Лайла выпрямилась и заставила себя посмотреть ему в глаза.
— Ты можешь меня не слушать, но я должна тебе сказать, — с достоинством произнесла она. — Спасибо тебе, Доминик. Спасибо за то, что приехал сюда и вытащил меня из этого ужасного места.
К ее удивлению, вместо того, чтобы сказать что-то типа «да ладно, ничего особенного», Доминик взглянул на нее, пожал плечами и начал рассматривать пальмы.
— Пока рано меня благодарить. Нам еще через многое предстоит пройти.
Эти слова ранили ее еще сильнее. Не обращая внимания на голос рассудка, который говорил ей оставить все как есть, она протянула руку и коснулась его плеча. Доминик вздрогнул и повернулся к ней лицом.
— Что?
По его виску стекала капля воды, и Лайла с трудом подавила в себе желание слизнуть ее языком. Она подняла голову.
— Неважно, что ты думаешь или что может произойти дальше. Я все равно благодарна тебе, и этого ничто не изменит.
— Черт возьми, Лайла…
Еще одна волна захлестнула берег. Она была больше всех предыдущих, и разбилась прямо у их ног. Застигнутая врасплох, Лайла потеряла равновесие и сделала шаг, из-за чего рука Доминика коснулась ее груди.
Лайла заметила, что у него перехватило, дыхание. Доминик пристально смотрел на нее, и она испытала почти забытое неистовое желание, которое мог утолить только он.
Ей было все равно. Все, о чем она могла сейчас думать, — это о том, что сегодня вечером она могла умереть. Они могли умереть. Перед лицом этого все остальное не имело значения.
Лайла подчинилась инстинкту и обняла ладонями голову Доминика. Ее руки скользнули по волосам, похожим на мокрый шелк. Доминик пристально посмотрел на нее. На его лицо падала тень, глаза потемнели.
— Лайла… — произнес он предостерегающим тоном.
Это она оставила без внимания и, проведя рукой по щеке Доминика, прижала палец к его губам.
— Шшш… — прошептала девушка. Единственным звуком, который она слышала, было биение собственного сердца — Просто… поцелуй меня, Доминик.
На мгновение, показавшееся ей бесконечным, он замер и уставился на нее с непроницаемым выражением лица. Затем, тихо застонав, обнял ее за талию, приподнял и прижался ртом к ее губам.
Прикосновение его губ было просто божественным. Он всегда здорово целовался. Тепло мускулистого тела приникало в ее поры, и она обвила его руками, как виноградная лоза решетку.
Это закончилось так же быстро, как и началось. Доминик вдруг убрал ее руки и отошел в сторону.
— Достаточно, — грубо сказал он.
Все еще чувствуя жар в крови, она инстинктивно приблизилась к нему и неуверенно спросила:
— Что-то не так?
— Не говори ничего, — резко ответил Доминик, сделав гигантский шаг назад, словно она была носителем какой-то заразной болезни.
Лайла остановилась. Она была шокирована не меньше, чем если бы он залепил ей пощечину. Окружающий мир вдруг приобрел резкие очертания: холодная вода хлестала ее по ногам, пальмовые листья шелестели, луна окутывала все вокруг серебристым светом.
А Доминик холодно смотрел на нее, словно она была чужой.
Господи, что она наделала?
— Пошли, — бесстрастно произнес он. — Нам нельзя здесь оставаться.
Не сказав больше ни слова, он повернулся и зашагал прочь.
Ей так хотелось обрушить на него шквал вопросов, которые мучили ее все это время. Но горло болело, по всему телу внезапно разлилась усталость.
Впрочем, это было не так уж важно, сказала себе Лайла. Она и так уже знает все, что нужно. Хотя физически она и привлекает Доминика, этого недостаточно, чтобы забыть о прошлом.
Хорошо, он имеет на это право. Неважно, какой униженной она себя чувствует, как отчаянно желает, чтобы этих десяти минут не было, как хочет спрятаться и больше никогда не видеть Доминика, она будет уважать его чувства и держаться на расстоянии.
Это было самое меньшее, что она могла сделать.
Твердо решив следовать этой мысли, Лайла сдержала слезы, расправила плечи и пошла следом за ним.
Какого черта? Доминик с недоверием и отвращением уставился на джип, который он спрятал в густой поросли виноградника футах в пятидесяти от шоссе.
Или, если быть точнее, на то немногое, что от него осталось. На земле валялся голый металлический корпус, из которого какой-то предприимчивый местный житель вытащил все, что только было возможно: мотор, радиатор, бензобак и все четыре колеса. Хорошо еще, если не унес сиденья.
Добро пожаловать во второй круг ада, сардонически подумал Доминик. Все же это разочарование не шло ни в какое сравнение с тем, которое он испытал несколько минут назад, когда Лайла была готова растаять в его объятиях, а он заставил себя прервать поцелуй.
О чем он, черт побери, думает?
Интересно, позволила бы она ему сорвать с себя одежду и овладеть ею?
Ответ, который подсказал ему здравый смысл, заставил его стиснуть зубы.
Это же нелепо, парень. Нечего сказать, отличный способ вознаградить ее за выдержку, которую она проявила во время прыжка, хотя было очевидно, что она до смерти боялась. Как это профессионально с твоей стороны — забыть о том, что ее безопасность превыше всего — даже твоей собственной. Кроме того, она прямо сказала тебе, что чувствует, и это была благодарность, а не желание.
Но разве это имеет какое-нибудь значение? Ты был готов взять ее прямо на пляже, где вас мог увидеть любой. А если бы этот «любой» стоял с винтовкой на скале, то легко подстрелил бы вас, как уток. Особенно Лайлу, чьи светлые волосы делали ее легкой мишенью.
Всего день назад он наивно полагал, что нужно будет лишь пройти с полмили, найти джип, быстро вернуться в Санта-Мариту, угнать там первый попавшийся самолет или катер и добраться на нем до тихой бухты, где он нашел в себе силы оторваться от мягкого, податливого тела Лайлы, будто специально созданного для него.
Вместо этого произошло чудо — если язык повернется назвать чудом то, что произошло с джипом, — и им придется провести вместе много времени.
На этот раз Доминик крепко выругался вслух, затем, смирясь с неизбежностью, повернулся к Лайле. Она тупо смотрела на корпус джипа, избегая его взгляда.
— Я так поняла, на этом мы должны были уехать отсюда? — спокойно спросила она.
— Правильно поняла.
Все еще не глядя на него, она закусила нижнюю губу.
— Итак, что мы будем делать?
— А ты как думаешь? — Доминик даже не пытался скрыть свое раздражение. В конце концов, он уже доказал, что ему нельзя было доверять это дело. Теперь только от нее зависит, сможет ли он вести себя прилично. Так что, чем сильнее он обидит ее, тем лучше для них обоих. И неважно, что он сгорает от желания обладать ею. — Мы пойдем пешком.
