Мэгги Кокс - Пусть решает сердце
А Соррел размышляла над тем, как долго они смогут продолжать жить вот так. Она начала думать, что предпочла бы гореть в огне их прежних ссор, чем жить в тумане тишины, который сгустился над ними сейчас. В любой момент Рис мог войти в комнату и заявить, что ему надоело быть сиделкой и он возвращается к работе. И Соррел не могла винить его в этом. Ведь сейчас, когда еще не отошла от недавней потери, она была больше похожа на каменную статую, чем на живую женщину.
— Не хочешь прогуляться? — глубокий окутывающий голос Риса вернул девушку к реальности.
Соррел вздрогнула. Ей всегда нравился голос мужа. Такой соблазнительный и чарующий, он всегда окутывал ее как бархат, вызывая трепет во всем теле.
Как хорошо было бы перестать хандрить в одиночестве и просто сделать шаг навстречу друг другу, подумала вдруг Соррел. Она отошла от окна и посмотрела на Риса.
— Где?
— Мы могли бы пройтись по Кенсингтон-Гарденс... недолго, чтобы ты не переутомилась. Хочешь?
Рис оглядел жену. После своего возвращения из больницы она почти совсем перестала есть. Кажется, она еще больше похудела. Рис не мог без боли смотреть на ее болезненную хрупкость.
— Хорошо. Кажется, я уже схожу с ума от бесконечного сидения в четырех стенах.
То, что Соррел согласилась, немало удивило Риса. Он уже приготовился услышать отказ, как всегда бывало, когда он предлагал ей выйти. Слабая надежда затеплилась в его душе.
— Лучше надень джинсы и кроссовки. Утром то и дело шел дождь, так что на улице грязно.
— Спасибо, что предупредил.
Соррел почти улыбнулась ему... почти... но все же это было лишь подобие улыбки... Рис вздохнул.
Что ж, по крайней мере, у меня есть надежда, что скоро все может наладиться, подумал он...
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Когда ты собираешься вернуться к работе? — поинтересовалась Соррел.
Ее взгляд блуждал по озеру, где утки, гуси и лебеди, сбившиеся в небольшие стайки, боролись за свой кусочек хлеба. Соррел слушала веселый смех детей, которые с радостью кормили птиц, и сердце ее разрывалось. Поежившись, она обхватила себя руками. Девушка никак не могла побороть чувство меланхолии. Да еще и день выдался совсем не солнечный. Серый и грустный, он как будто отражал ее настроение.
Рис и Соррел стояли рядом на берегу озера. Он лишь мельком взглянул на жену, как будто ему невыносимо было смотреть, как она страдала все эти дни.
— Я не тороплюсь вернуться к работе, Соррел, — сказал он ей. — Мои люди способны справиться и без меня, ты же знаешь. Я буду рядом с тобой столько, сколько тебе будет нужно.
Соррел безразлично смотрела на голубую гладь озера. Казалось, мысленно она была далеко отсюда.
— Это все причины, Рис? Но мне не «нужно», чтобы ты и дальше продолжал сидеть дома и нянчился со мной. Ради чего? Я несчастна, ты тоже... как это может помочь нам? Если ты снова начнешь работать, то, по крайней мере, сможешь сконцентрироваться на чем-нибудь другом вместо этого... этого... — Соррел замолчала и снова уставилась на озеро.
Однажды наступит день, когда боль уйдет и все последние события останутся позади. Но сейчас Соррел хотелось просто закрыть глаза, заснуть и никогда не просыпаться.
— Я не оставлю тебя одну, Соррел. Я уже говорил тебе это. Почему я должен концентрироваться на чем-то ином, а не на нас?
— Ты не хотел ребенка.
— Ради бога, перестань так говорить! — в сердцах бросил Рис.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы погасить в себе возникшую вдруг злость. Рис убеждал себя в том, что Соррел все еще не отошла после потери ребенка и ей нужно просто выместить на ком-то свою боль и злость. Беременность не спасла бы их брак. Поэтому Соррел и хотела обвинить во всем Риса.
— Все равно мне кажется, ты должен выйти на работу. Мне нужно кое-что обдумать. Одной.
Соррел подняла на него свои голубые и, как ему показалось, испуганные глаза. Она выглядела такой маленькой, такой беззащитной и потерянной, что у Риса невольно сжималось сердце. Если бы он только мог найти слова, чтобы утешить ее, чтобы сказать, что не допустит, чтобы она еще когда-нибудь так страдала. Но здесь и сейчас, слыша веселый смех детей, Рис не способен был ясно думать. Он подобрал с земли камешек и бросил его в озеро.
— И что же это? Расскажешь?
— Я хотела и сама вернуться к работе, — призналась Соррел. — Не в модельный бизнес, конечно. У меня есть некоторые идеи по дизайну. Я показывала свои наброски Нине Брайант.
Она считает, что они очень хороши. У меня остались связи в области моды, так что я могла бы попробовать.
Рису не хотелось разбивать планы Соррел, но, по его мнению, она еще не была готова к тому, чтобы начинать новую карьеру. Если ей не удастся воплотить в жизнь свои замыслы, это лишь сильнее подорвет ее веру в себя. Сейчас для них лучше всего попытаться спасти свои отношения.
— Не думаю, что сейчас для тебя самое время начинать что-то новое, Соррел. Мне кажется, нам лучше уехать, как я предлагал раньше. Мы могли бы полететь в наш дом на Алгарве. В это время года там не слишком жарко. Мы отлично отдохнем, расслабимся...
— Я не хочу больше отдыхать! Мне надоело все время думать о том, что случилось! Неужели ты этого не понимаешь! Мне нужно чем-то занять себя. Я правда не хочу ехать в отпуск, Рис. Или ты думаешь, я бы не уехала в Австралию к родителям, если бы мне нужно было отдохнуть? Мама с папой звали меня в гости.
Но Соррел не готова была рассказать своим любимым родителям о том, что потеряла ребенка.
— А что будет с нами? — спросил Рис, заглянув в глаза жены.
— С нами?
— Тебе не кажется, что для нас обоих будет лучше уехать на какое-то время? Нам необходимо отдохнуть, расслабиться и подумать о будущем.
Сердце девушки екнуло. Разве Рис не говорил, что будет рядом в горе и в радости. Неужели он передумал.
— Я согласна на развод, если ты так хочешь.
— Я же говорил тебе тысячу раз, развода не будет. Я не собираюсь бросать тебя, Соррел. Я буду рядом. И мы постараемся все решать вместе, как и должны были поступать с самого начала, когда наши отношения начали портиться. Ты слышишь меня?
Девушка засунула руки в карманы и пошла прочь.
— Соррел! — Рис бросился вслед за женой.
Он схватил ее за руку и развернул к себе. Ее потухшие голубые глаза казались такими безжизненными, что Рис почувствовал себя последним мерзавцем.
— Прости, — извинился он. — Я не хотел огорчить тебя. Я пытаюсь делать все, чтобы ты поняла, что я хочу помочь тебе. Никогда не видел тебя такой подавленной... мне невыносимо смотреть, как ты мучаешься, понимаешь?..
