Эйми Карсон - Нежданный гость
– Видимо, у него какие-то свои сомнения насчет меня.
Он предпочел бы, чтобы она разозлилась.
– Я думал, ты будешь ходить туда-сюда.
Во время многочисленных стычек Мейсон часто видел, как Рииз поступала именно так. Она ответила невеселой улыбкой.
– Уже ходила. Но с моим Маноло Блаником долго не прошагаешь.
Мейсон смущенно нахмурился, гадая, кто этот чертов Маноло и какого он вмешивается. Пока из облака белых оборок не высунулись белые атласные лодочки. От высоты каблуков у него глаза полезли на лоб. Как можно передвигаться на этих сооружениях? Загадка. Мейсон неловко переминался с ноги на ногу, глядя на женщину, которая выглядела так, что хоть сейчас под венец. Он чувствовал себя не в своей тарелке. И не на своем месте. Если бы его отправили в раскаленную пустыню скрести ножом землю, осторожно выкапывая проволоку, ведущую к детонатору самодельной мины, он бы отлично справился. Если бы его бросили под пули, он бы знал, что делать. Но среди всей этой роскоши с ее эмоциональными минами он чувствовал себя потерянным. Вот он, итог их заранее обреченного на неудачу брака.
– Приехали твои ледяные скульптуры. Я сказал водителю, чтобы подъехал к служебному входу.
Рииз со вздохом встала на ноги, обрушив на пол водопад юбок, направилась из фойе в сторону кухни. Мейсон поплелся за ней. Он словно завороженный смотрел, как мягко покачивалось платье при каждом ее шаге. Смотрел на нежную сливочную кожу плеч, струящиеся волосы, вспоминая, как скользили между пальцами золотистые пряди, когда он занимался с ней любовью.
Тепло мягкой змейкой скользнуло по его спине, и после восьми месяцев полной тишины тело пронзило острое как нож сексуальное возбуждение. Он с радостью признал, что впавшее в анабиоз либидо наконец проснулось. Оставалось надеяться, что это не ограничится бывшей женой, которая так его ненавидела. Мейсон откашлялся, мысленно возвращаясь к реальности.
– Я могу сказать, чтобы везли скульптуры назад.
Они вошли в кухню, где начальствующая над штатом прислуги Этель уже показывала водителю рефрижератора, где находится холодильная камера.
– Я заказывала их в другом конце штата, – сказала Рииз, когда Мейсон следом за ней вошел в этот ледяной склеп. – Кроме того, уже слишком поздно возвращать деньги.
– Тогда подари их какой-нибудь паре, у которой туго с деньгами, – предложил он.
Рииз аккуратно приподняла крышку. На постаменте скульптуры витиеватым почерком, которым пишут приглашения на свадьбу, были вырезаны слова Дилан и Рииз. В голове стукнуло больнее, но Мейсон не стал обращать внимание на предупредительный сигнал, молча смотрел на надпись.
– Думаю, вероятность найти пару, которой это подойдет, невелика, – сухо констатировала Рииз.
Он что-то промычал в знак согласия. Рииз аккуратно подняла крышку выше, под ней показалась замысловато вырезанная пара лебедей, изящно изогнувшая шеи в поцелуе. Прозрачный лед сверкал на свету каждой тщательно выписанной деталью. Очевидно, денег на эту свадьбу века не пожалели. А он умудрился одним своим присутствием все испортить. Даже если она откажется ворошить прошлое, он должен хотя бы извиниться за то, что произошло в настоящем.
Мейсон вышел в кухню следом за Рииз, пытаясь подобрать нужные слова. Но они, как всегда, не приходили. После ранения с этим стало еще хуже. Два крепких парня, сопровождавшие груз, вкатили тележку, на которой стояли еще две ледяные скульптуры, и исчезли в морозильнике. Сколько же этих бесполезных кусков льда она заказала? Судя по всему, до черта. Процесс повторился несколько раз. Рииз наблюдала за ним с бесстрастным лицом, и ощущение того, что ему здесь не место, навалилось с новой силой. Ему определенно надо уйти, но он не мог бросить ее здесь. Одну. Расхлебывать последствия ухода жениха.
– Тебе не стоит быть одной сегодня, – уныло пробурчал Мейсон. – Может, позвонить маме? Попросить, чтобы она приехала.
– Совершенно ни к чему. – Усмешка, с которой она произнесла эти слова, выглядела совсем не по-светски. – Я люблю ее, но от ее гиперопеки мне только хуже.
– Хм. Она по-прежнему носится с тобой, как с принцессой? – Мейсон криво улыбнулся.
Во время их совместной жизни он не находил ничего забавного в тесной связи Рииз с родителями, которая душила его. Но тогда она этого не замечала.
– Моя мать всегда была чересчур властной.
Мейсон с трудом удержался, чтобы не согласиться, и был очень горд тем, что ему удалось удержать рот на замке.
– Они постоянно волновались за меня, пока я была твоей женой, хотя, честно говоря, не знаю, что бы я без них делала после развода. – Она снова мельком взглянула на Мейсона. – Только благодаря Дилану я научилась лучше справляться с их чрезмерной опекой. Настолько, что теперь они смотрят на меня как на взрослого человека, способного на самостоятельный выбор. Боюсь, если мама узнает, что Дилан отказался от свадьбы, она может что-нибудь учудить.
Мейсон промычал что-то уклончивое и поскреб подбородок. Родственники здесь определенно не помешали бы. Но ее отец обладал способностью успокаивать не лучше, чем дикобраз. Мейсон вспомнил, что у нее где-то был сводный брат.
– А Паркер? – Черт! Хорошо, что хоть долговременная память не подводила.
– Сейчас мы стали лучше ладить, но я не хочу беспокоить его. Он очень занят на работе и с недавних пор без ума влюблен в Эмбер.
– Эмбер? Это портниха? – Мейсон поднял брови, надеясь разозлить Рииз. – Она хорошенькая.
Рииз насмешливо закатила глаза, Мейсон сдержал ухмылку.
– А как насчет твоих университетских подруг? Как вы там себя называли?
Слабая тень улыбки промелькнула на ее губах.
– Соседи называли нас великолепная четверка.
– Точно. Марни, Джина и та заумная – цыпочка Асси…
– Касси, – поправила она.
– Одна из них точно пригодилась бы сейчас.
– Они будут здесь дня через три, не раньше. Мейсон удивился еще сильнее.
– Они все приедут? Я думал, ваша девчоночья банда развалилась еще до того, как мы поженились.
– Джина и Марни с тех пор ни разу не общались. Но я связалась со всеми. – Рииз слегка пожала плечами. – Я надеялась, на своей свадьбе смогу снова соединить всех.
Мейсон внимательно посмотрел в ее поникшее лицо. От нее исходил аромат крем-брюле, она выглядела как ангел в белом, хотя его тело еще помнило, что она может быть совсем неангелом. Сквозь стену плохих воспоминаний начали настойчиво пробиваться позитивные воспоминания. Их сдерживала память о том, какое свирепое лицо было у Рииз в тот день, когда она швырнула в него армейский жетон. О, и обида, сверкавшая в ее глазах при каждом взгляде.
– Что думаешь делать?
