Диана Гамильтон - Преступная связь
— С бриллиантами, — сообщила она, машинально поднося к глазам левую руку.
Кольца на пальце не оказалось. Бесс похолодела. Неужели она потеряла его? О, как она могла? Том будет вне себя! Но тут Бесс с облегчением вспомнила, что положила кольцо на сушилку, когда мыла посуду после ленча. Джессика найдет его и спрячет в надежном месте. Надо бы позвонить ей попозже и убедиться, что кольцо нашлось.
— И это все? — допытывалась Никки. — А камень в середине?
— На нем нет никакого камня, — быстро ответила Бесс, оправившись от шока при мысли о потери кольца и отогнав недостойное воспоминание о том, что бриллианты были совсем немногочисленными и крошечными. Том вовсе не скуп, напомнила она себе. Просто ему не нравится показная роскошь во всех ее проявлениях, и свидетельство тому — его неодобрительное отношение к Хэлен. Как часто он язвительно повторял, что Хэлен похожа на — рождественскую елку, увешанную гирляндами лампочек!
— Вот как? — фыркнула Никки. — На месте Тома я бы подарила тебе кольцо с большущим изумрудом — под цвет твоих глаз! Некоторые мужчины ничего не смыслят в украшениях, верно? Послушай, хватит прятать Тома, привези его как-нибудь в город на уик-энд. Мы могли бы развлечься. Все равно мне когда-нибудь придется познакомиться с ним, правда?
Кстати, о развлечениях — я звонила тебе вот почему: Милочка переезжает. Она познакомилась со сногсшибательным парнем: представляешь, полный рот зубов, сплошные мускулы и длинные светлые волосы! Но, похоже, думает он не головой, а тем, что у него в штанах. Я уверяла Милочку, что для нее все кончится слезами, но ее словно околдовали — ничего не слушает. Главный вопрос вот в чем: не хочешь ли перебраться ко мне?
Пальцы Бесс сжались на трубке. Предложение оказалось невероятно заманчивым. Огромные апартаменты Никки были великолепны и по-домашнему уютны, там царила удивительно умиротворяющая атмосфера. Но…
— Спасибо за предложение, но я не могу позволить себе такую роскошь. Не забывай — я экономлю, чтобы выйти замуж. Жаль, конечно…
Она и вправду сожалела. Не говоря уже о том, что полам Бренды Мэйхью, покрытым линолеумом, и ее безобразной мебели было далеко до обстановки Никки, от квартиры возле Белгрейв-сквер добираться до работы было гораздо ближе и, что еще важнее, общаться с Никки гораздо приятнее, чем с нынешней хозяйкой.
— Еще как сможешь! — беспечно возразила подруга. — Это же чепуховые расходы! Подумаешь, оплата половины счетов! Я люблю компанию, и папа знает об этом, потому и не ждет, что я буду требовать с подруг половину арендной платы. Если даже Милочка умудрялась оплачивать счета из своих скудных доходов, то ты и подавно сможешь! Подумай об этом хорошенько. Обещаешь?
— Да, обещаю.
Единственное, что мешало Бесс принять предложение немедленно, — это твердая уверенность, что Том ее осудит. Ему нравилось думать, что Бренда присматривает за Бесс, и однажды он заметил — хотя и полушутя, как подозревала теперь Бесс, — что ее хозяйка непременно доложила бы его матери, если бы узнала, что Бесс ведет двойную жизнь вдали от глаз Тома.
Подруги еще немного поболтали, и спустя несколько минут Бесс отправилась за кошельком, чтобы заплатить сразу за два звонка — Никки и домой. Однако, забыв о кольце, она вскоре обнаружила, что сидит на жесткой кровати, обдумывая предложение Никки.
В конце концов она — не собственность Тома. Он не имеет права указывать, как она должна жить всю неделю. Пока она находилась под бдительным присмотром Бренды, Том был счастлив, но Бесс знала: он встревожится, если она переедет к болтливой, веселой Никки, потому что в этом случае Бесс и самой удастся время от времени развлечься. Без Тома.
Так как же быть? Стоит ли переезд к подруге на следующие двенадцать месяцев размолвки с Томом? Странно, думала Бесс, терзая зубами нижнюю губу, и Том, и Ваккари советовали ей быть самой собой. Но подразумевали они совсем разные вещи.
Просто будь самой собой — этого мне достаточно, — сказал Том. Самой собой — то есть осторожной и благоразумной Бесс, радующейся тому, что имеет, живущей ниже травы, никогда не мечтающей о невозможном и уж тем более не пытающейся осуществить свои мечты. Самой собой — то есть податливым материалом, из которого с легкостью можно лепить жену — превосходную, послушную, нетребовательную, образцовую жену.
Ваккари же вкладывал в эти слова совсем иной смысл: он побуждал ее сорвать путы, найти себя, реализовать свои возможности. Иными словами — забыть про Тома.
Бесс испустила печальный вздох, чувствуя себя глубоко несчастной. До минувшего уик-энда она была вполне довольна своей жизнью — надежной работой, жильем, которое не стоило лишних хлопот, предстоящим браком с Томом. Она задалась вопросом, почему вдруг все изменилось, и гневно отмахнулась от мысли, что к этому в немалой степени причастен Ваккари.
Полнейшая чепуха! Почему-то этот негодяй получал удовольствие, мучая заурядных, но приличных людей. Очевидно, считал забавным вставлять другим палки в колеса. Бесс вполне могла бы просто забыть о нем и выбросить из головы его советы и насмешки. Могла бы сделать вид, что такого человека не существует в природе. А если он когда-нибудь женится на Хэлен… ну что же, она как-нибудь справится с таким родственником.
Необходимо лишь пересмотреть свои взаимоотношения с Томом, постоянно помнить о них, сосредоточиться на его достоинствах, забыть глупую обиду, вызванную замечанием Тома о том, что в ней нет честолюбия, и попытаться вновь стать рассудительной и благоразумной.
И больше никогда не позволять Ваккари занимать место в ее мыслях.
Но это будет нелегко.
Раздраженный стук в дверь спальни возвестил о прибытии хозяйки дома.
— К тебе пришли. Этот человек ждет внизу. Узнай, что ему надо, и постарайся поскорее спровадить его. Ты же знаешь: о визитах надо договариваться заранее. Терпеть не могу, когда мирный вечер портят звонки и беготня по лестницам.
Но нежданный гость не стал дожидаться внизу. Едва Бесс заметила возвышающуюся за спиной Бренды фигуру итальянца, некое почти животное чувство шевельнулось в глубине ее души, а сердце затрепетало и камнем рухнуло в пятки. Одетый в безукоризненно сшитый деловой костюм, Ваккари был достаточно внушителен, чтобы произвести впечатление на кого угодно, и Бесс с открытым ртом наблюдала, как он слегка поклонился и заявил Бренде:
— Прошу прощения, синьора. Мое дело займет всего несколько минут.
Этого вкрадчивого, слегка гортанного голоса было бы достаточно, чтобы растопить лед. От него по коже Бесс побежали мурашки. Очевидно, голос Ваккари произвел подобное воздействие и на Бренду, поскольку ее заявление: Обычно я не пускаю гостей наверх — прозвучало без должной дозы яда.
