Триш Уайли - Изумрудный остров
— Только повторяла, что я похожа на него.
— И какой, по-твоему, смысл она вкладывала в это сравнение? Было ли это комплиментом или осуждением?
— Тогда мне казалось, что это звучит как признание каких-то хороших качеств. Теперь же, когда вы об этом меня спросили, я уже не так уверена, — смутилась Килин.
В этот миг она поняла, что ее так привлекает в этом скромном пожилом человеке. Рядом с ним она чувствует себя маленькой девочкой, и ей не страшно открыть ему свою душу. Возможно, это самообман, и она по-прежнему хочет видеть в нем своего отца. Или же он ей кажется последним звеном, которое все еще связывает ее с покойной матерью? Старик словно угадал ее мысли и спросил:
— Вы были близки?
— Не в привычном смысле. Но я была с матерью все то время, что она провела в постели... несколько месяцев.
— И именно тогда ты оценила ее по-новому.
— Пожалуй.
— Она уже не подавляла тебя своим темпераментом так, как в детстве. Не указывала, как жить. Могла выслушать до конца.
Килин кивнула, и слеза потекла по ее щеке.
— Я знаю. Бридж была не простым человеком. Она мучила других и мучила себя. Таких людей выносить нелегко. Но именно люди вроде нее способны заразить других жаждой жизни... Ты уже прочла ее письма ко мне?
— Только несколько строк. Сейчас для меня это трудно.
— Понимаю... Должно быть, и не очень приятно. Кажется, будто подсматриваешь в замочную скважину.
— У меня нет такого чувства, Дэрмот. Я не настолько хорошо ее знала, чтобы смущаться от ее откровений к любимому мужчине. Она стала мне матерью только перед смертью. Не подумайте, я не хочу сказать, что она плохо обо мне заботилась. Нет, я ни в чем не нуждалась. Но она никогда не относилась ко мне как к ребенку. И все ее назидания были не материнские. Я не знаю, как вам это объяснить, Дэрмот...
— Детям не нужно родительское величие, дети нуждаются в их доброте. Ты это приехала искать на наш остров?
— Да. Но вновь обманулась.
— Я бы очень хотел, чтобы все сложилось по-другому, Килин. Но, увы. Бридж уже была беременна тобой, когда приплыла на наш остров. Правда, в ту пору еще этого не знала. Когда мы расстались, она написала это в одном из своих писем... Но я никогда ничего не слышал от нее о твоем отце. Я лишь подозреваю, что эта любовь сильно ее обожгла. То была настоящая любовь. Что бы ты ни думала о своей матери, какой бы ты ее ни знала, помни: ты родилась от большой любви. Все остальное не важно.
Дэрмот смотрел Килин прямо в глаза. Он говорил тихим голосом, его слова струились плавно, а хрипотца западала в самое сердце.
— Килин, может случиться так, что ты никогда не узнаешь, кто твой отец, никогда не найдешь его. Но ты сможешь узнать о своей матери то, чего не знала прежде. Отрекись от своих предубеждений. Ты ее дитя. Стань немного ею. Я знаю, тебе было трудно все эти годы. Но ты справилась. Ты стала умной, сильной и красивой во многом благодаря ей. И ты достаточно сильна, чтобы посмеяться над своими детскими обидами и поблагодарить мать за тот невероятный мир, который она перед тобой открыла. Никакая другая мать не смогла бы дать тебе того, что дала Бридж.
— Сумею ли я?
— Если захочешь, то сумеешь. Ты можешь хоть сейчас уехать с этого острова, но не пространство и время терзают нас, а наши внутренние демоны. Ты уплывешь на пароме, вернешься к прежним занятиям, забудешь обо всем, что тебя мучает, но демоны никуда не денутся. Они затаятся, будут выжидать, пока не настанет их время.
— Что вы предлагаете, Дэрмот?
— Поживи немного у меня.
— Но вы живете не один. Я не полажу с Гарретом.
— Только не говори, что ты боишься Гаррета. Я тебе не поверю, — рассмеялся Дэрмот. — Брось. Он лает, но не кусает. Ты будешь такой же моей гостьей, как и он. Если он забудется, я ему напомню, что он живет в моем доме. Но этого не произойдет. Я уверен, он все поймет. Гаррет сам нашелся на этом острове, когда потерялся в большом мире...
Последние слова Дэрмота объяснили Килин то рвение, с которым Гаррет стремился оградить свою дочь от влияния больших городов. То, что накануне вызвало у нее лишь раздражение, теперь показалось достойным сочувствия.
Она знала, что Дэрмот не станет ее уговаривать остаться. Старик пришел лишь для того, чтобы предложить свою помощь. Килин никогда бы не позволила жалеть себя, но предложение Дэрмота она приняла с полной серьезностью. Девушка знала, что со смертью матери не закрылись прежние раны, они как неоплаченные счета, рано или поздно будут предъявлены к погашению.
Она понимала, что Дэрмот предлагает ей отцовское участие. Что он, вырастивший чужого сына, не гнушается проявить подобную заботу к ребенку другой любимой женщины. Килин не знала таких отношений. Она боялась разочароваться в них, боялась разочаровать Дэрмота.
Дэрмот видел, что Килин глубоко тронули его слова, но не требовал ее немедленного ответа. Он встал и деликатно попрощался. Лишь застенчивая улыбка на его лице говорила о том, что он верит в положительный ответ Килин.
Килин все еще колебалась, когда вернулась к стойке портье.
— Все еще хотите выписаться? — лукаво поинтересовался тот.
— Нет.
— Я прикажу отнести ваши вещи обратно.
— Нет. Я хочу тот большой номер, который освободился, — распорядилась Килин.
Тем же днем Гаррет, столкнувшись с Килин в городке, нагло произнес:
— Я думал, вы уже уехали.
— О! Вы обо мне думали?!
— Вам так понравилось в нашей глуши? — спросил он Килин и пристрастно оглядел ее сверху донизу.
И было чему удивиться. После разговора с Дэрмотом Килин заняла большой номер, разобрала чемодан и наткнулась на пушистый розовый свитер, который с удовольствием бы надела Терри. Не ограничившись столь легкомысленным свитером, девушка еще и заплела волосы в косичку.
— В последнюю нашу встречу, вы категорически отказывались задерживаться на нашем острове. Что заставило вас изменить планы?
— Блондинке не нужна особая причина, чтобы передумать.
— Это укладывается в мою теорию о блондинках.
— Да. Банальные люди с банальными мыслями иногда оказываются правы.
Гаррет зло сощурился, но промолчал. Килин же весело рассмеялась.
Гаррет вел себя так грубо, что ей иногда хотелось дать ему пощечину. Оставалось лишь гадать, что же сотворил с ним большой город, что он, не растеряв своей провинциальной наивности, заразился такой огульной непримиримостью снобов.
— Я должен извиниться за вчерашний вечер.
— Да, должны.
Гаррет сжал губы и пристально посмотрел на Килин.
— Ну, так что же вы не извиняетесь? Я жду.
— Куда вы сейчас идете? — спросил он вместо ожидаемого извинения.
