Лилиан Дарси - Любовь в викторианском стиле
— И я должен обзвонить их всех и спросить, не забеременел ли кто-то из них от меня?
Ник пришел в ярость.
И еще как! Этот разговор был вторжением в его личную жизнь. Он нарушил их деловые отношения. Сили должна была предположить такой ход событий. Но могла ли она противостоять своим снам? Ей ведь необходимо понять, что с ней происходит.
Пальцы Сили, помимо ее воли, сделали неловкое движение, и острый конец булавки вонзился ей в руку, будто старинная вещица хотела упрекнуть ее: «Ну, что? Не получилось у тебя ничего?»
Сесилия бросила булавку на стол рядом с тарелкой. У нее совсем не было аппетита. Ресторан начинал заполняться людьми. Пары, которые уже были здесь, когда Ник с Сесилией только пришли, перешли к кофе и десерту. Ник больше не хотел слушать Сили, значит, нужно было уходить.
— А как ты думаешь, сколько имен будет в этом списке? — Голос Ника был обманчиво спокойным, но голубые глаза сверкали от злости.
— Мне очень жаль, — быстро проговорила Сили. — Я думала, что должна рассказать тебе об этом сне. Вот и все. Он был такой яркий. Конечно, я не хотела сказать, что ты должен составлять какой-то там список.
— Но ты имела это в виду? Ты имела в виду то, что в моем прошлом есть какая-то женщина, которая забеременела от меня не так давно и у нее родился ребенок, а я об этом не знаю? Значит, я был так неосторожен, так беспечен, так неразборчив в своих связях, что не подумал о последствиях?
Сесилия удивленно смотрела на Ника. Ее щеки полыхали от стыда.
— Мне очень жаль, — снова пробормотала она.
Все, что Ник сейчас сказал ей, прозвучало так мерзко. Что с ней произошло? Почему несколько глупых снов так подействовали на ее воображение?
Сесилия и Ник посмотрели друг другу в глаза. Глаза Ника пылали гневом. Сесилия выпрямилась и попыталась сохранять достоинство, насколько это позволяла ситуация, в которой они оба оказались. О, как это было ужасно! И все из-за каких-то нелепых сновидений!
— Я меньше всего хотела перейти границы наших деловых отношений, — пролепетала она. — Но, к сожалению, это произошло.
— Ты все правильно понимаешь, Сили, — прорычал Ник. — Я не ожидал от тебя такого, Сили.
— Если вы хотите уволить меня, мистер Делани, я согласна подписать нужные документы завтра же утром.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ник взял со стола булавку, зажал ее между пальцами и начал нервно трясти. Он внимательно смотрел на своего личного секретаря. Сесилия сидела перед ним. Щеки у нее полыхали. В первый раз в жизни ей было так стыдно. Ник видел, как она переживает из-за своей ошибки. Он понимал также, что во многом это его оплошность. Он заставил ее открыться ему, рассказать все об этих странных снах, о том, что тревожит ее, а потом повел себя так непростительно жестоко только потому, что она пошла немного дальше, чем он хотел.
— Тебя никто не собирается увольнять, Сесилия Рэнкин, — задыхаясь от гнева, проговорил Ник. — В этом нет никакой необходимости.
Потерять лучшего работника, которого он когда-либо видел?
Ему совсем не хотелось этого.
Ник был не из тех людей, что принимают ответственные решения под влиянием мимолетных эмоций. Он не хотел разрушать их с Сесилией профессиональный тандем. Сны не могут означать того, о чем она говорит. Ник был абсолютно уверен в этом, и здесь даже не о чем долго говорить. То, что она увидела в баре по телевизору вспышки телекамер после того, как они снились ей во сне, — это простое совпадение. Что же касается сна о ее матери, тут все еще яснее. Сили всегда подсознательно тревожилась о ней. Она должна относиться ко всему этому так же рационально, как и он.
— Хорошо, — сказала Сили осторожно. — Я, пожалуй, останусь. Я знаю, как ты меня ценишь.
— Но ты должна будешь опуститься на землю. Договорились? В последнее время ты сама на себя не похожа. У меня не может быть никакого ребенка. Если я когда-нибудь женюсь, это будет тщательно обдуманный поступок. Я никогда не соединю свою судьбу со случайной женщиной, и прежде чем стать родителями, мы должны будем как следует спланировать нашу жизнь до самого ее конца. Я всегда был чрезвычайно осторожен в своих связях с женщинами, потому что хотел быть уверен в том, что не стану отцом случайно. Ничего подобного со мной просто не могло произойти. — Старинная булавка застыла у Ника в руках. Он посмотрел на перламутровый камушек на конце ручки. — И уж если ты так хочешь, чтобы я сказал тебе всю правду, то и слава богу, что не могло произойти, — добавил Ник упавшим голосом. — Я не уверен, что смогу стать хорошим отцом. Происхождение мешает.
— Ты прав. — Ник услышал, как Сили произнесла это каким-то странным тоном. — Пожалуй… Мне очень жаль. Я не предполагала, что это причинит тебе боль.
Ну, конечно же, она не думала об этом.
Даже себе самому Ник никогда раньше не признавался в этом. Он понял, что это правда, потому что его реакция на слова Сесилии была такой же быстрой и эмоциональной, как у спортивного болельщика, когда он видит, что любимая команда пропускает мяч в свои ворота. Ник считал, что не может быть отцом. Не может быть хорошим отцом. И как он только что сам сказал ей, он не станет рисковать просто так.
— Понимаешь, когда жизнь начинается так, как у меня и Сэма… — Ник замолчал, потом начал откашливаться.
Черт! Почему он должен рассказывать ей обо всем этом?
Самое странное заключалось в том, что у него почти не осталось никаких воспоминании о детстве. Это было так давно. Воспоминания Ника о детстве напоминали скорее ночные кошмары. Голод и насилие. Пренебрежение, одиночество, страх и боль. Они с Сэмом играли в прятки. Они оба попали в… нет… это было что-то нехорошее, но он не помнит точно… Они попали в какое-то опасное место. Но это была всего лишь игра.
— Знаешь, — сказал Ник, но ему показалось, что говорит кто-то другой. — У меня в памяти осталось всего лишь одно воспоминание о том времени, когда Сэм и я еще не были усыновлены.
Сили медленно кивала головой. Ее серо-голубые глаза были широко раскрыты. На фоне темного костюма лицо казалось особенно бледным. Сили помнила, Ник говорил ей, что они с Сэмом жили у приемных родителей. Они никогда не делали из этого секрета. Но они никогда не рассказывали о своей жизни до усыновления.
Мерцание перламутрового камушка на конце булавки снова привлекло внимание Ника. Он продолжал рассказывать:
— Всего лишь один эпизод. Его даже нельзя назвать воспоминанием. Я открываю холодильник и вижу внутри торт-мороженое. Красивый. Я и сейчас так отчетливо вижу его, будто все это случилось вчера. Торт был украшен фигурками фей, одетых в розовые балетные пачки.
