Кара Колтер - Серебристый призрак
— Я не могу найти расценки, — опять принялась объяснять Джессика. — Если вы скажете мне, какая была цена, хотя бы приблизительно, мы могли бы…
— Говорю тебе, корова тупая, я не могу вспомнить!
Джессику словно ожгли кнутом. Тупая корова?!
Шесть лет в университете, чтобы тебя называли тупой коровой за стойкой задрипанного авторемонтного салона?
Неужели эта тетка и правда назвала ее коровой? Замечание миссис Флипперхоппер пробудило к жизни все комплексы Джесси. Она немедленно заключила, что костюм ее все-таки полнит. Шелковая блузка прилипла к телу, выставляя напоказ каждую унцию лишнего жирка.
Она с томлением взглянула за спину миссис Флипперхоппер — там была дверь на улицу, к спасительной свободе. Как легко взять сумочку со стола и уйти, оставив эту несносную женщину бушевать здесь в одиночестве.
В глазах Джесси закипали слезы. Ей пришло в голову, что как ни старалась она устраниться от роли принцессы в королевстве Кингов, но всегда имела преимущества, которые эта роль несла с собой.
Например, уважительное к себе отношение. Не это ли отец имел в виду под вкусом реального мира? Неужели она обращалась с кем-нибудь так же дурно? Конечно, никогда и никого она не обзывала тупой коровой, но услужливая память тут же подсунула ей примеры ее собственного нетерпения. Даже нетерпимости.
— Я могла бы потребовать твоего увольнения, — заявила Фанни с нескрываемым удовлетворением от сознания своей силы.
Вот! Последняя капля.
— Знаете что? Я сама не желаю ничего больше, чем… — Быть уволенной? Тогда не придется уходить самой. Но раньше, чем она успела произнести эти слова и еще кое-что в придачу, дверь в гараж открылась.
Краешком глаза Джесси заметила его. Как нелепо думать о нем, как о спасителе!
Гарнер успел переодеться. Как несправедливо! Она тут увяла, как петуния на жаре, а ему хоть бы что! Ну разве что несколько капелек пота на шее… Но его они почему-то делают неотразимо сексуальным, а ее — просто отвратительной.
Несмотря на простоту его наряда, держится он с прирожденным достоинством, как принц. Вот ирония! Всю жизнь ее называли американской принцессой, но ей никогда не суметь вести себя по-королевски. Если б она смогла, Фанни не посмела бы обращаться с ней так. Тупая корова, конечно!
— Вот, — Джесси попыталась скрыть дрожь в голосе, — тот человек, что вам нужен.
Гарнер быстро сориентировался. Взглянул на Фанни, внимательно оглядел Джесси. И наверняка не упустил ни дрожи в ее голосе, ни подозрительного блеска в глазах. Движения его руки достаточно, чтобы довести ее до крайности. Прими он сейчас сторону Фанни, унизь ее перед этой ужасной женщиной, и с Джесси покончено. Не только с этой работой, но и в ней самой что-то бы надломилось, что-то, чего уже не починишь.
Ненавидя собственную беспомощность, Джесси попыталась по мере сил скрыть ее. Скрестила руки на груди, начала постукивать ногой по полу, словно единственное, что ее беспокоит, — желание покончить поскорей с неприятным инцидентом.
Ее усилия пропали впустую. Смотрел он так изучающее, что ей казалось — душа ее выставлена напоказ. И внезапно случилось худшее — глаза его потеплели.
Симпатия! Последнее, что ей требуется от Гарнера Блейка! Джесси торопливо склонилась над столом, собирая в кучку какие-то мелочи.
Что же, он выиграл. Хотел ведь от нее избавиться. Вон и избавительница стоит, с раздражением смотрит на Джессику. Но тут кислое выражение на лице миссис Клиппенхоппер словно испарилось. Даже брови распрямились.
— Привет, Гарнер, — нежно проворковала она.
— Миссис Клиппенхоппер. — Он снова посмотрел на Джессику. Та делала вид, что погружена в какие-то бумаги. И снова она его не обманула. — Есть проблемы?
— Ваша новенькая не может найти расценки на ремонт моей машины, назначает мне неверную цену, непомерно высокую. — Женщина доверительно понизила голос, но Джесси слышала каждое слово. — Она была очень груба со мной.
Джесси крутанулась в кресле. Кто к кому был груб?!
И тут же заставила себя успокоиться.
Если он ищет оправдания, чтобы ее уволить, так вот оно! Хорошо бы он ее уволил. Тогда никогда ей не придется иметь дело с такими, как миссис Клиппенхоппер. Вот только если он ее уволит, что-то у нее внутри умрет…
Гарнер взял лежащий на столе счет, некоторое время изучал его. Джесси даже не сумела изобразить интерес к чему-то еще. Лицо его отображало серьезные раздумья, но ей вдруг показалось, что губы его дрожат. Гарнер пытается не рассмеяться!
Если он находит это смешным, Джессика больше за свои действия не отвечает. Рука ее сомкнулась вокруг степлера. Сегодня у нее был тяжелый день.
Забавно, как она справлялась со стрессами в университете — всеми этими бесконечными курсовыми, лабораторными, экзаменами, она даже любила их! Но тут совсем другой тип стресса. Он меняет человека. Теперь она отчетливо это понимала.
Гарнер посмотрел на нее еще раз и слегка подмигнул ей. И сразу все изменилось. Они стали единой командой. Миссис Клиппенхоппер вдруг превратилась в жалкую и смешную особу. Он тем временем вернул свое безраздельное внимание клиентке.
— Не будем сегодня беспокоиться относительно счета. Я вышлю вам счет, когда найду расценки.
— Замечательно, — та послала Джесси взгляд, говорящий: «Гляди, как надо!» Женщина вышла из двери и направилась к машине.
Гарнер же вытянул из-под стойки большую папку.
— Иди сюда.
Она встала рядом. Ее голова едва доставала ему до плеча. И оттого она показалась себе маленькой и хрупкой и уж совсем не тупой коровой.
— Вот книга расценок, — и Гарнер рассказал ей, как с ней работать. Примитивная методика, ничего сложного и опасного. Но Джессика все равно ощущала себя в опасной зоне.
Потому что его голос был мягким и терпеливым, не похожим на голос человека, согласного с тем, что она тупая корова. А какой от него исходил запах — пахло душистым мылом с примесью чего-то непередаваемого, чисто мужского…
— Ну, — он подал ей книгу, — найди расценки для Фанни Клиппенхоппер.
Она нашла. Подняла глаза на него. Он ухмылялся.
Назначенная цена была на двадцать три доллара выше, чем та, на которую выписывала счет Джесси.
— Ах, она старая дура! Еще не уехала? Пойду скажу ей.
Его ладонь накрыла ее руку. Он покачал головой. Не говори, велела она себе. Но голос не подчинился.
— Она назвала меня тупой коровой!
— Ну да, она всех так называет. Моя тетя всякий раз прибавляла за это к счету двадцать баксов.
— Правда? — просияла Джесси. — Значит, это не личное?
— Не пойму. Что ты понимаешь под словом «личное»? Она старая женщина, с непростым характером. При чем тут ты?
