Белл Робинс - Любовь и измена
Но какой ценой? Теперь ему это становилось все яснее. Цена была огромной — потеря женщины, которая и по сию пору занимает его сердце. И бессмысленно обманывать себя, говоря, что он вернется, и сделает кому-то там предложение, и заведет двоих, а то и троих детей.
Нет, ему нужна только Долорес. Ему не хватает ее бешеного нрава, веселого, заразительного смеха, страсти, захлестнувшей их обоих всего несколько минут назад…
И он не собирается повторять ошибку, которую совершил давно. Он не уедет не оглянувшись, не попрощавшись. Одного раза довольно. Более чем.
Приняв решение, Алекс ощутил зверский голод, словно все его жизненные силы ушли на эту работу. Он поднялся на катер и отправился завтракать на соседний остров, где его никто не знал. Вернулся только спустя три часа, когда солнце уже стояло в зените. Без определенного плана действий, но с решимостью покорить Долорес — ее сердце, душу и тело, — однажды уже устоявшую перед ним. И так и не уступившую, судя по ее словам, никому другому.
Алекс спрыгнул с катера на причал и неторопливо зашагал вверх по главной улице. Шум у школы снова привлек его внимание. Он поспешил подойти ближе и застал волейбольный матч в полном разгаре. Присев на трибуну, он с интересом стал наблюдать за игрой. Команды были смешанными — и мальчишки, и девчонки подавали и отбивали мяч с разной степенью мастерства, но равным энтузиазмом.
— Давай, давай! Левее! Пепе, не зевай! Мари, следи справа!
Воздух над площадкой так и звенел от ребячьих криков, перемежаемых свистком судьи-тренера, уже знакомого Алексу по вчерашнему дню.
Постепенно он увлекся игрой и вскоре отметил одного из игроков — высокую девчонку с пышными черными волосами, стянутыми на затылке в хвост. Нахмурившись, Алекс наблюдал за ней, пытаясь понять, кого же она ему напоминает. И внезапно его озарило: Долорес! Он пересел на второй ряд и стал всматриваться. Точно! Те же знакомые черты лица, такой же лоб и рот той же формы. Даже цвет лица… Единственное, что отличалось, — это фигура, но пройдет еще пара-тройка лет, и подростковая угловатость исчезнет, сменившись девичьей округлостью. Тогда сходство станет разительным.
Алекса захлестнула волна гнева. Так вот, значит, как она не спит ни с кем! Сколько же этой девчонке? Лет девять-десять? Это значит, что Долорес, гордая, неприступная Долорес, отказавшая ему в своей благосклонности, отдалась другому практически сразу же после его отъезда! Как же здорово она его провела!.. Алекс нахмурился и изо всех сил двинул кулаком по скамье. Какой же он легковерный идиот! Поверил в ее искусную игру, решил, что она до сих пор хранит целомудрие. Кретин, жалкий глупец! О да, Долорес права: все мужики — настоящие болваны. И он — первый среди них!
Постой, Алекс, негромко вмешался голос рассудка, почему ты решил, что эта девчушка — дочь Долорес? Да мало ли на острове женщин с похожими волосами и кожей?
Да, верно, вдруг очнулся он. Почему это я так твердо уверен в этом? Почему осудил Долорес, даже не потрудившись выяснить, верны мои подозрения или нет?
Но судьбе угодно было вмешаться и рассеять его сомнения.
— Мари! Орнеро! Подойди-ка ко мне! — раздался голос судьи, и девочка, за которой он наблюдал, легко подбежала к нему.
Она выслушала его слова внимательно, часто кивая, потом так же легко помчалась на свое место и с силой ввела мяч в игру.
Орнеро! Итак, он не ошибся. На острове нет других Орнеро. И она слишком взрослая для дочери Сантоса или тем более Ариэллы. Старшие Орнеро умерли вскоре после его отъезда, так что девочка не может быть сестрой Долорес. Значит, возможен один-единственный вывод: это ее дочь! Так вот, оказывается, почему Долорес так перепугалась, увидев его. Потому что у нее есть ребенок.
Да почему она должна бояться тебя? — возразил внутренний голос. Кто ты такой, чтобы она что-то скрывала от тебя или боялась тебя? Ты ей не муж, не жених, не любовник. Так что…
Гмм… действительно, странно…
Алекс продолжал наблюдать за девочкой. И чем больше смотрел, тем больше чувствовал, что все не так просто, как ему показалось с первого взгляда. Что-то тут не так… Но что?
Тут Мари Орнеро вскинула высоко вверх правую руку, делая подачу, и Алекс заметил у нее под мышкой родимое пятно в форме груши. И похолодел…
Потому что видел точно такое же не далее как сегодня утром, вытираясь после ледяного душа. Н-нет… Не может быть… Но…
Мысли беспорядочно теснились в голове, налезая одна на другую, но категорически отказываясь связаться во что-то внятное и разумное. Долорес отказала ему… У нее не может быть его ребенка… А эта девочка определенно его дочь. Но…
Алекс всячески пытался найти какое-то объяснение. Да нет, черт побери, это простое совпадение. Мало ли у кого бывают родимые пятна. К тому же передаются ли они по наследству?..
Но он чувствовал, что дело совсем не в случайном сходстве. И тут перед его глазами всплыла ясная картина: пляж, он бежит не разбирая дороги, взбешенный отказом Долорес, и вдруг слышит голос: «Эй, красавчик! Не спеши так…»
Алекс передернулся. Господи, как же он мог забыть? Совершенно, напрочь забыть Магдален и то, как взял ее — неистово и презрительно, отчасти, чтобы отомстить Долорес, отчасти, чтобы утолить собственное разочарование.
И эта девочка… Мари Орнеро — плод той короткой схватки, которую нельзя даже назвать любовной, настолько он был полон гнева и неутолимой горечи, — дочь его и старшей сестры Лолы Магдален?! Возможно ли такое?
О да, более чем просто возможно. Это, пожалуй, единственный вывод, который не только напрашивается сам собой, но и все объясняет. И ужас Долорес, и откровенную враждебность Сантоса, и их нетерпеливое желание избавиться от него, и даже некоторые слова и странноватые взгляды сеньоры Беседос. И как это она сказала?.. «Старшая их девчонка удрала еще до смерти отца, а Лоле одной пришлось малышей поднимать…»
Значит, Магдален сбежала, подбросив свою, его дочь Долорес, и та воспитывала ее наряду с младшими братом и сестрой, оставшись без родителей.
О Господи! Алекс содрогнулся, представив, что Лола пережила, когда узнала, что ее сестра беременна от него, Лехандро, которого она любила, хотя и отвергла…
Итак, все сходится: он, Алекс Парагон, — отец десятилетней девочки, появившейся на свет из-за его безответственного поведения. А Долорес ни разу даже словом не обмолвилась об этом, хотя и имела возможность. Сначала через его родителей, потом — когда он прислал денег… там же был его адрес. Значит, она не желала и не желает, чтобы он знал о ребенке.
Алекс с трудом поднялся со скамьи и, пошатываясь от пережитого потрясения, побрел к выходу. В голове ритмично стучала лишь одна мысль: я обязан найти Долорес. Я обязан найти Долорес. Я обязан найти Долорес… Сейчас же. Незамедлительно… Я и так упустил целых десять лет…
