Уборщица для босса Лия Романовская, Алиса Кравцова (СИ) - Романовская Лия
- Ну так назначьте. Он представился? Назначьте на следующую неделю. На этой у меня все расписано.
- Анна Викторовна, я так и сказала, но молодой человек утверждает что услышав фамилию, вы обязательно его примете…
Не поняла...
- Ну и кто этот царь и бог? - закатила глаза Аня, откидываясь в кресле.
- Волынский Вадим Сергеевич. Говорит, что ваш самый близкий друг, -хмыкнула секретарша.
Волынский? Но как?
Аня вскочила с кресла и принялась бегать туда-сюда по кабинету, пытаясь привести свои, вмиг разыгравшиеся нервы, в порядок.
- Шлите этого урода к чертям в преисподнюю, - наконец, после некоторой паузы, твердо сказала она.
- Ой, я кажется громкую связь включила. Случайно… Вы пока ничего не говорите…
Ну Марья Петровна, ну карга! Специально же включила, вот точно.
- Всё, можете говорить…
- Пусть пройдет, - мрачным тоном ответила Аня.
17.
Вадим
Чем ближе Вадим Волынский подходил к кабинету сорок восемь, тем больше билось его сердце, стремясь видимо вот-вот выпрыгнуть из груди.
Что он ей скажет? Какие слова подберет для извинений? Как она будет себя вести?
Все эти мысли вихрем проносились в его голове. Так... он остановился у двери, откуда не доносилось ни звука, выдохнул и замер. Потоптался на месте, никак не решаясь войти.
- Входите уже, Вадим Сергеевич, - насмешливый голос из кабинета вывел его из состояния коматоза.
Ручка двери. Шаг. И вот он стоит посреди светлого кабинета, отделанном добротным деревом.
Аня Жданова сидит в кресле начальника, прямо напротив двери. В стильной белоснежной рубашке, облегающей упргую грудь третьего размера. На голове высокий хвост, заколотый жемчужной заколкой. Легкий макияж, очки в дорогой оправе. Да уж... такой Аню он видел впервые.
Вернее, Анну он видел всякую: в пуховике, вымокшую до нитки видел; в халате уборщицы и черных тренировочных штанах — видел; в костюме снегурочки из порно-фильма — видел. И даже обнаженную видел. А вот такую стервозную, стильную, крутую Жданову не видел.
Но, надо признаться, этот образ был одним из лучших и очень ей шел. Ну не считая, конечно, образа домашней кошечки, только вышедшей из душа.
Стоп, Волынский, о чем ты думаешь?!
- Анна, здравствуйте, - он нерешительно протянул уже заметно подвядший букет бывшей сотруднице.
Анна удивленно подняла брови, но кроме этого удивления не выразила больше никаких эмоций. То ли ей действительно было все равно, то ли она умело скрывала эмоции.
- Спасибо, конечно, Вадим Сергеевич, но с чего вдруг такая честь? Помнится, вы довольно серьезно дали мне понять, что...
Он не дал ей договорить, сделал шаг навстречу и протянул конверт:
- Глупости! Чушь! Вы же понимаете, что это не со зла. Точнее со зла. Ну в смысле, я был зол, расстроен, что вы меня обманули. И, если уж до конца выяснять отношения, то вы с самого начала меня обманывали. Не скажете зачем?
Аня задумчиво посмотрела на конверт, улыбнулась.
- Надеюсь вы понимаете, что мне не нужны эти деньги... как видите, я не нуждаюсь... она обвела рукой кабинет.
- Мда. Я вижу... но вы их заработали. Вы не ответите на вопрос?
- Ну почему же... не волнуйтесь вы так, ничего криминального... вы были простой целью.
- Целью?
- Ну да, - пожала она плечами, - Мне заказали вас. Точнее переспасть с вами. И всего-то...
- Всего-то? Кто заказал? Что значит весь этот бред?! - Вадим сам не заметил, как повысил голос.
- Не кричите, Вадим Сергеевич, вы не у себя дома и не в своем кабинете. На самом деле это такая глупость, что даже рассказывать не стоит...
- Нет уж, позвольте, гражданка Жданова! Раз я был этим вашим объектом, мне бы хотелось знать, за что и почему именно я?
- Пф... ну раз вы так хотите...
Аня в двух словах рассказала ему про пари, а в конце спросила:
- Вы знаете, что про вас говорят в городе?
- Нет...- растерялся Вадим. - А что, серьезно что-то говорят?
- Нуу... да... например, что вы импотент. Что вы ни с кем не спите уже много лет и вам совсем не нравятся женщины...
- Что?!
- Ну или что вы гей, тут уж как вам больше нравится.... - с улыбкой развела она руками.
Волынский покраснел, почувствовал, как на щеках заиграли желваки, как сжались от злости кулаки. Прошло не меньше минуты, прежде чем он смог взять себя в руки.
Он медленно развернулся на месте и молча покинул кабинет.
- Да ладно вам. Я пошутила...- услышал Вадим, уже сбегая вниз по лестнице.
- Блин, блин! Блин!!! - прошептала Аня, схватила шубку и понеслась вслед за Вадимом.
18.
Аня сбежала по ступенькам, подскользнулась, упала. Громко выругалась, кое-как поднялась и снова поскакала за Волынским, несмотря на сильную боль в ноге.
Но как бы быстро не бежала она за бывшим боссом, он отдалялся все больше и бльше и было очевидно, что она вот-вот уже потеряет его из поля зрения.
- Да что б ты провалился! - в сердцах воскликнула Аня, и победно улыбнулась, когда Вадим Сергеевич поскользнулся и навернулся на льду.
Нет, ну а что?! Зато теперь она точно его догонит!
- Вадим Сергеевич! Вадим-и-им!
Волынский обернулся и услышал как Анна с гримасой то ли ужаса, то ли отвращения кричит ему:
- Уходи! Уходи скорее!
«И не надо было бежать за мной, чтобы это ска...»
Внезапно Вадим всем телом ощутил удар такой силы, что, кажется, даже подлетел вверх. Вдруг куда-то побежала голова, мир вокруг завертелся, из глаз посыпались искры.
И тут пришла боль. Нет, не так.
И тут его настигла БОЛЬ.
Боль была везде, но особенно в ноге. Он кое-как огляделся, понял, что по-прежнему лежит на асфальте, попробовал подняться, и тут он, наконец, узнал, что такое НАСТОЯЩАЯ БОЛЬ. Ногу пробил такой электрический разряд, что в глазах помутнело. Вадим заорал, и, прежде чем окончательно отключиться, успел увидеть краем глаза, как Жданова лупит палкой какого-то парня в шапке оленя, и пинает ногой валяющийся велосипед.
«И все-таки она странная»... - подумал он и, наконец, потерял сознание.
Волынский отстраняется на мгновение, позволяя им обоим сделать такой желанный, буквально обжигающий глоток свежего воздуха, смотрит в её голубые, по-детски наивно распахнутые глаза, и вновь припадает к губам.
Он хочет её, как же он хочет её.
Хочет прижимать к груди, целуя русоволосую макушку, пахнущую ванильным мороженым. Надо же, он раньше и не знал, как это- пахнуть ванильным мороженым, а тут на ум сразу пришло почему-то именно это сравнение.
Хочет перебирать в руках её маленькие тонкие пальчики, целуя каждый по отдельности и все вместе взятые.
Прикасаться к шелковистой коже, какой никогда прежде не ощущал под пальцами. Ласкать и изучать хрупкое и одновременно сильное и податливое тело. Ощущать её на себе, себя в ней, сливаться в едином порыве любви...
Нежность... желание... внахлёст...
Нет ни сил, ни желания сдерживать это.
- Я хочу тебя, Жданова! - шепчет он и Аня поддается его ласкам, доверчиво обнимает и прижимает его к себе все сильнее. Он знает, она тоже его хочет. Хочет бюольше всего на свете.
- Чшшш, - успокаивает его Аня, гладит по голове, зачем-то промокает лоб мокрой тряпкой.
- Я тоже тебя хочу, но не сегодня, - где-то далеко раздается её насмешливый голос.
Вадим открыл глаза. В окно вовсю светило морозное зимнее солцне. Жданова сидела на краешке его кровати и протирала ему лоб полотенцем.
- Почему же не сегодня? - Волынский дернулся в ее сторону и его тут же пронзила острая боль.
- Лежи уж, герой любовник. Сказала, не сегодня, значит не сегодня. Ну мужики, ногу сломают, а все туда же.
- Ну, Жданова!
Конец
