Кристина Хемлетт - Сердцеед
— О, Боже мой… — простонала вполголоса Виктория.
Придя в отчаяние от того, что промахнулась, Пэгги не заметила, что обезумевший от звука выстрела вороной скачет по пастбищу в конюшню вдоль той стороны изгороди, где находится она. Виктория была уверена, что Ян бросится наперерез ему: она боялась, что Пэгги обрушит всю свою ярость на невинное животное. Но, к ее великому изумлению, Ян не двинулся с места. Он застыл в воротах конюшни, и его странный, словно говорящий что-то взгляд был прикован к несущемуся к нему по кругу животному. Паладин вдруг повернул и понесся обратно — прямо на Пэгги.
Все свое внимание Пэгги сосредоточила на двух лежащих на земле по другую сторону изгороди мужчинах. Она вновь стала прицеливаться, смакуя приближающийся момент победы над врагами, столь отвратительно предавшими ее.
И тут взгляд ее встревоженно метнулся вбок: над ней нависла лошадь.
— Нет!! — завопила она нечеловеческим голосом.
Перепуганная Виктория видела, как Пэгги Гливи повернулась в сторону конюшен и пронзительно завизжала, закричала Яну. От ее крика кровь стыла в жилах.
— Держи его!! — дико вопила Пэгги. — Держи его!!! Я-а-ан!!!
С расширенными в ярости ноздрями Паладин, обуянный вырвавшимся на волю нравом, в гневе и испуге встал над ней на дыбы, на свои мощные задние ноги. Сейчас он превратился в мускулистого дьявола в черном атласе.
И когда его сокрушительные копыта опустились на землю, отчаянные крики Пэгги смолкли. Навсегда…
44
Сержант Дэниэлс закрыл записную книжку и поднялся со стула.
— Полагаю, мистер О'Хари, это все, что нам может понадобиться, — сказал он.
Хантер кивнул, пожал детективу руку и предложил проводить его.
Сидевшая в кресле у камина Виктория бросила взгляд на Сина Майкла. Он пребывал в задумчивости, положив подбородок на скрещенные пальцы. Как бы почувствовав, что за ним наблюдают, молодой ирландец посмотрел на нее.
— Круг замкнулся. Не так ли? — тихо пробормотал он.
Не поняв, что он имел в виду, Виктория покачала головой.
— Не уверена, что я поняла вас, — сказала она.
Син Майкл вновь задумался о чем-то своем.
— На самом-то деле мы не так уж и отличаемся друг от друга, Хантер и я. Это, по-моему, и объясняет наши одинаковые поступки.
«Вы оба любили своих сестер», — хотела сказать Виктория.
Но она не произнесла ни слова, слишком хорошо понимая боль, постоянно терзающую сердца этих двух мужчин, боль за тех, которых они слишком сильно любили.
Хантер убедил Викторию остаться. Когда детектив задавал свои вопросы, в ее голове постепенно сложилась значительная часть мозаики жизни Пэгги Гливи. Но при этом осталось кое-что, о чем она никогда не узнает и чего никогда полностью не поймет.
— Для нее все могло бы закончиться и хуже, — печально поделился с Хантером и полицейскими своими воспоминаниями Син Майкл, — если бы я не взял на себя моральную ответственность за несчастье с Мэри.
Он знал, что за Пэгги уже числились приводы за управление машиной в пьяном виде и несоблюдение правил дорожного движения. В ту дождливую ночь ему показалось правильным взять на себя случившееся, даже несмотря на угрозу стать в будущем объектом ненависти Хантера. Син Майкл положился на выдержку их тети, и это позволило ему избежать какого-либо упоминания Пэгги в этом деле. Вопреки истине он показал под присягой, что в тот вечер одолжил машину Пэгги, желая совершить со своей американской кузиной ночную прогулку.
— Когда Пэгги позвонила мне и сказала, что Мэри ранена, — рассказывал Син Майкл Хантеру, — я еще не знал, насколько сильно она пострадала. Но когда я приехал на место аварии… — Син Майкл замолк, и на лице его отразилось глубокое и давнее страдание.
Хотя еще предстояло следствие, Виктория уже понимала в общих чертах, что произошло в тот роковой вечер. Независимо от того, действительно ли подслушала Мэджин ссору Сина Майкла с сестрой по поводу писем, или Пэгги боялась, что домоправительница использует случившуюся шесть лет назад аварию с Мэри для ее шантажа, были все основания предположить, что она, Пэгги, в ярости схватив первый оказавшийся под рукой предмет, нанесла им смертельный удар Мэджин.
То, что Хантер покинул замок сразу после обеда, позволило Пэгги засунуть трость под его кровать. Ее предложение Тэппингу совершить ночную прогулку по окрестностям основывалось на уверенности Пэгги, что тело миссис Мэджин будет обнаружено во время их отсутствия, а Тэппинг подтвердит ее совершенно бесспорное алиби. Пэгги была уверена, что не попадет в число подозреваемых, но совершенно не приняла в расчет, что кто-то может перенести тело миссис Мэджин.
Виктория вспомнила, что Мэрсайн, между прочим, высказала мнение, насколько прискорбным для преступника было бы обнаружить труп не на месте совершения убийства. И сейчас открылся истинный смысл крика Пэгги, когда она подошла к воротам замка: ее безусловная вера в оккультные силы в сочетании с осознанием того, что кто-то прикрыл ее преступление, была достаточна, чтобы вывести из строя ее нервную систему.
У полиции, конечно, будут дополнительные вопросы к Нилли, когда тот достаточно окрепнет, чтобы отвечать на них. Полиция могла пока лишь предположить, что престарелый дворецкий пришел к неверному выводу насчет преступника и попытался, действуя в соответствии со своим пониманием справедливости, добиться ее.
Вернулся Хантер. У него был вид человека, опустошенного случившимся. И хотя Виктория страстно желала, чтобы он подошел к ней и заключил в сулящие безопасность объятия, ее сердце согрело то, что он, прежде всего, подсел к своему кузену, все еще находящемуся в оцепенении от гибели Пэгги под копытами Паладина.
— С вами все в порядке? — спокойно спросил Хантер.
Син Майкл поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Время… — сказал он. — Должно пройти время.
Хантер откашлялся.
— Я обязан вам жизнью, — произнес он. Секунду поколебавшись, Хантер протянул руку кузену.
Виктория затаила дыхание. Она надеялась, что Син Майкл пожмет ее и между этими двумя мужчинами воцарится наконец мир.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Син Майкл протянул руку. А затем он произнес несколько слов на чужом языке, который не понимали ни Хантер, ни Виктория.
— Что вы сказали? — спросил Хантер.
Син Майкл медленно встал с кресла и взглянул в сторону Виктории, а затем на своего кузена.
— Это — древняя ирландская мудрость, — спокойно сказал он. — «В трагедии всегда заключено новое начало».
— Я надеюсь, — улыбнулся Хантер. — Я в самом деле надеюсь на это.
