Тесс Стимсон - Цепь измен
— Да, в качестве хобби. Представляешь, что он сказал бы, реши ты, типа, делать на этом карьеру? Да он бы взбесился! — Тянусь к кусту белых степных роз, выращенных мамой, и срываю один цветок. — Потрясно. Розы в этом году просто чудесные…
Она предупреждающе кладет ладонь на мою руку.
— Кейт, твой отец тут ни при чем. Я позволила ему управлять собой. Я винила себя, винила болезнь, а правда в том, что я бросила живопись лишь по собственной вине. — Она задумывается. — Я боялась провала, — признается она. — Проще было вовсе не пытаться.
— Ты все-таки поедешь в субботу в Италию?
— Нет.
Она начинает приводить доводы в оправдание старой лесбы, но я почти не слушаю. Срезаю еще несколько роз и добавляю их в ее корзину, набираясь решимости, чтобы сказать ей о своих чувствах. Разумеется, я не хочу, чтобы мои родители расстались, и все же мама должна знать: ей больше нечего обо мне беспокоиться. Если это произойдет, я справлюсь. Лучше пусть они оба будут счастливы по отдельности, чем мучаются, изображая счастливую семью.
—…но, наверное, прежних отношений нам не вернуть.
— Она тебе не нужна, мам.
— Нет, пока у меня есть ты.
Я увертываюсь, когда она начинает трепать меня по волосам.
— Мам! Я имела в виду, чтобы поехать в Италию. Ты должна ехать одна.
— Милая, я не могу.
— Почему? Всего на три недели. Миссис Гедини может приходить убираться и все такое. Мы с папой справимся.
Я знаю, что мое предложение заманчиво. Она никогда никуда не выезжала самостоятельно. Я сама почти готова поехать с ней.
— А как же твой отец? Я не могу оставить его, это было бы нечестно.
— Мам, — тщательно подбирая слова, говорю я, — пора для разнообразия подумать и о себе.
Она устремляет на меня проницательный взгляд.
— Ты не должна оставаться только ради меня, — осторожно произношу я. — Мне скоро в университет. Если ты не уйдешь теперь, у тебя может уже никогда не хватить духу. Мамочка, я хочу, чтобы ты была счастлива. Не хочу больше за тебя тревожиться. — Опускаю глаза, чтобы она не заметила моих слез. — Когда мы в школе проходили «Титаник», миссис Бьюкенен сказала, что некоторые из утонувших могли бы спастись, если бы не цеплялись друг за друга. Иногда… иногда нужно просто отпустить.
Долгое время мама сидит молча. Ох, черт. Зря я вмешалась — это не мое дело…
Впрочем, ведь они оба сами вовлекли меня в него, разве нет? Тихонько ахнув, мама прикрывает рот ладошкой.
— И с каких пор ты стала такая мудрая?
— Мам, все нормально. Можешь уезжать. Со мной все будет в порядке. И с папой. С нами со всеми.
— Я ведь люблю твоего отца, Кейт. Очень сильно.
Я сглатываю комок в горле.
— Только не всегда достаточно сильно, я права, мам?
— Нет. — Она обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать. — Нет.
Поцеловав, она отпускает меня, и я бросаюсь наверх, в свою комнату. Мне в голову пришла неожиданная идея, но для начала надо привести себя в порядок. В таком виде я никуда не могу отправиться.
Для этого приходится применить душ, полбанки геля для волос и тонну макияжа, зато через час я приобретаю привычный человеческий вид. Никогда не подумаешь, что в совсем недавнем прошлом эта девушка заглотала семь желе с водкой.
Поворачиваюсь к зеркалу боком. Что-то мне не нравится этот топик ампирного покроя. Я купила его в субботу, когда мы с мамой ходили по магазинам. Он такой клевый — с вышивкой и бисером и прочими прибамбасами, но я в нем выгляжу как беременная…
Хватаю сумку. Да какая разница, как я выгляжу? Дело не во мне.
Увидев его, жалею, что не надела розовую футболку «Фэт фейс». Не хочу, чтобы он решил, будто я совсем перестала следить за собой.
— Кейт!
Решительно проталкиваюсь мимо него, прежде чем растерять остатки самообладания.
— Можно войти?
— А если бы я сказал «нет», что бы это изменило?
Я робко улыбаюсь. Дэн осторожно улыбается в ответ.
На миг мы оба застываем посреди гостиной, не зная, что делать дальше. Я стараюсь не вспоминать последний раз, когда была здесь.
— Хочешь кофе или чего-нибудь еще?
Ненавижу кофе.
— Конечно.
Вслед за ним перехожу в крошечную кухню, битком набитую грязной посудой и коробками из-под пиццы. А на подоконнике в ряд выстроились банки с темным скипидаром и кистями — прямо как у мамы.
Дэн суетится возле кофеварки. Кофейные зерна рассыпаются по замызганному пластику стола. Дэн открывает ведро, чтобы выкинуть старый фильтр, и я замечаю, что оно переполнено банками из-под пива и заплесневелыми чайными пакетиками.
— Ну, — говорит он, стоя спиной ко мне, — как прошли экзамены?
— Спасибо, хорошо. На французском пришлось трудновато, хотя в итоге, думаю, я справилась.
— Должна была. Тебе же представилась возможность попрактиковаться.
— А ты откуда знаешь?
Он поворачивается и широко улыбается.
— Слухами земля полнится.
— Я… я познакомилась с парнем. — Мои щеки пылают. — Он приедет в Бат на каникулы по студенческому обмену. Мы могли бы встретиться.
— Здорово. Это здорово!
Нервно перебираю кайму на топике.
— Слушай, извини за…
— Извини, что тебе пришлось…
Мы оба нервно смеемся. Кивком я призываю его говорить первым.
— Кейт, насчет того, что произошло в тот день… Я должен был прийти, найти тебя и объясниться. Клянусь, между нами ничего не было…
— Я верю.
— Правда?
Кофеварка шипит и плюется на стойку. Вода ровным ручейком сочится из ее разбитого бока и капает на заляпанный пол.
— В субботу мама на три недели летит в Италию. Одна, — добавляю я.
Дэн кивает, но не произносит ни слова.
— Они с папой… ну… Думаю, они расходятся. Когда она вернется, он, возможно, переедет в Лондон и будет жить в той квартире. Мама в последнее время вся в живописи. Похоже, она впрямь увлечена. Полагаю, она вполне справится, если папа уйдет. По крайней мере, со временем.
— А как ты?
— Со мной все будет в порядке. Я уже не ребенок, — говорю я и вдруг осознаю, что так оно и есть. — Слушай, Дэн. Я просто зашла, чтобы извиниться и… кое-что тебе отдать.
Вручаю ему клочок бумаги.
— Это мамин адрес в Риме. Она сняла квартирку у подружки Этны. Одной, наверное, будет скучновато. Иногда так здорово, когда неожиданно на тебя сваливаются друзья. — Я улыбаюсь. — Просто подумала: может, тебя это заинтересует.
Дело не в желе с водкой. И не в волнении из-за маминого отъезда.
Обхватываю живот руками и раскачиваюсь вперед-назад, сидя на краю ванны. От страха меня бьет лихорадка.
— Ведь это было всего один раз! Не может быть, чтобы я забеременела! Не может быть!
