Н. Комсомолец - Салфетка
— А вот это уже нарушение правил! А нарушение требует наказания! — послышался голос Верхнего сзади. Карабины расстегнулись. Она почувствовала, что он стал на коленях прямо над ней. Чуть повернув голову, она увидела Его спину. Её правую руку он прижал своей ногой ей к телу. Сразу затем Он опустил ее левую руку вниз и пристегнул карабином к кольцу кандалов на левой ноге. Потом такую же операцию проделал справа.
Затем поднялся и опять вышел из комнаты.
Настя попыталась оценить свое положение. Теперь руками дотянуться до точки, в которой для неё в данный момент сошелся весь мир, она не могла. Вибратор продолжал жужжать в анусе, её настойчиво накрывали волны, которым всего немного не хватало, чтобы перехлестнуть преграду и бросить её в оргазм. Она не услышала, как вернулся Он.
— И наказание должно быть запоминающимся. Давно тебя пороли?
— Меня вообще не пороли, Господин!
— Тем лучше! Значит, ты точно должна будешь запомнить, как это будет впервые! Так?
— Да, Господин! — еле смогла выдавить из себя Настя.
Сразу за этим началась экзекуция. Было больно. И было странно. Ремень (а это она смогла увидеть, когда Он обошел её, видимо чтобы оценить последствия первой «серии» во всей красе) прохаживался по ее заднице то справа, то слева. Она чувствовала боль… Нет, скорее не так. Она осознавала, что её бьют. Ремнем. И это должно было быть больно. Она чувствовала удары. И предполагала, что ей больно. Должно быть больно. Но реально было странно. Возбуждение немного спало. Но только немного. И, видимо, только для того, чтобы уже через несколько ударов в её мысли стало по капле, потом струйкой, а потом и широким потоком вливаться странное желание. Ей хотелось, чтобы следующий удар пришелся на ее разгоряченное лоно. Зацепил распухшие и сочащиеся соком половые губы. А удары всё шли мимо. Иногда они подходили вплотную, иногда чуть отдалялись. А она хотела именно туда. Теперь она хотела именно этого и только этого. Она ждала именно этого удара. Так хотела, что от напряжения сознание уже стало удаляться.
— Ну, вот и всё! — послышался голос Верхнего.
«Как всё? Как всё?!» — еще успела подумать Настя, как последний удар, точка в этой поэме наказания, пришелся именно туда. В её глазах что-то ярко вспыхнуло, уши заложило, и она провалилась в беспамятство.
* * *Наверное, она не очень долго была без сознания. Возможно, какое-то время она просто отлеживалась. А может быть нет. Потом, скорее всего, был секс. Наверное, они ужинали, а потом, видимо, опять было много секса. Потом просто спали. Вот это — уже точно. Потому что чёткие воспоминания, в которых она была уверена, начинаются только с пробуждения. Обо всём, что было от «вспышки» и до пробуждения у неё только отрывочные «фото», мутные и очень смахивающие на сон. Как, впрочем, и с предыдущих двух «сессий». Грязной посуды не было, но… В общем уже три «сессии», а она даже не может сказать, может ли такое быть, что Он вечером мыл посуду. Она точно не мыла. Или не точно? Или всё это было во сне? Или не всё?
«Ай! Отстаньте от меня! Это не важно. Важно, что сейчас я тихонечко встану, тихо пройду на кухню и, как и в прошлые разы, приготовлю Ему завтрак. Вы спросите, из чего на съемной квартире можно в 6 утра приготовить завтрак, если ты ничего не покупала и не приносила? Я не знаю. И знать не хочу! Может Он — Волшебник?! А может просто я такая дура? А может всё вместе… Не важно… Главное, что я сейчас счастлива и мне безумно хорошо! Мне кажется, что будь тут этаж пониже, я бы открыла окно и полетела… Смогла бы полететь!»
Автор: БитыйПиксель
САЛФЕТКА
(фантастический недрочильный рассказ)
Телефон затрезвонил почти сразу, как они вошли в квартиру, — Белка так и замерла с недоснятым вторым сапогом Шульца в руках, скосив глаза в сторону звука. После третьего звонка включился автоответчик, и на весь дом зазвучал полный всегдашнего энтузиазма голос Макса, старого друга и соседа из дома напротив:
— Шульц, привет! Возьми трубу! Я знаю, что ты дома: видел, как вы подъехали. А мобила твоя отключена. Ау! Тут у меня кое-что есть… тебе по теме интересно будет.
Хозяин кивнул головой в сторону телефона, и Белка, хлопая руками по джинсам, помчалась хватать трубку, передавать её, а услышав «Ну заходи» — готовиться к приёму гостя: мыть овощи-фрукты, греть плов, ставить чайник. Она развеселилась. Она любила гостей — а в особенности толстого весёлого Макса, с которым Шульц ещё в школу ходил. Он вечно приносил или рассказывал что-то необычное, побывав у каких-нибудь других друзей, которые у него, похоже, были везде, кроме разве что Альфы Центавра.
Вообще у Макса был прямо-таки талант дружить. Бывает, жизнь людей разводит — а он друзей сохранял подолгу и новыми обрастал с завидной лёгкостью, а главное — принимал людей, такими как есть — в том числе и их пару с весьма специфическими отношениями, андреевским крестом в спальне и всем прочим. К нему Белка, обожающая всяческую публичность, не напрягаясь, ходила в гости в ошейнике, а ещё он фотографировал их с Шульцем прогулки по парку на поводке.
Первое время, конечно, он простодушно донимал наивными вопросами вроде «И что, ты сделаешь вот, прям всё-всё, что он велит?» Шульц с одной из своих необыкновенных улыбок — лукавой, мудрой и чуть меланхоличной — отвечал: «Ну, я ж не велю ничего во вред или совсем мимо кайфа!», а Белка с серьёзным видом начинала стебаться: «По потолку ходить очень трудно… майка задирается, потом падаю… но мы над этим работаем.»
Сегодня Макс опять пришёл с чем-то небывалым.
— Это мне от друга-химика, — рассказывал он, уплетая плов. — Одна из новейших разработок для спецслужб. Создана для активации памяти свидетелей. Ну, и потерпевших, конечно. Представляете — одну ампулку, несколько капель, на ткань, поднести к носу, вдохнуть — и человек припомнит всё-всё о событии максимально подробно. Даже если на тот момент был в шоке или видел всё краем глаза. Это будет как кино, которое он смотрит, при этом сам же в нём играя. Мы совершенно недооцениваем возможности мозга! — взмахнул он рукой, чуть не опрокинув сок. — В нём хранится всё! Мы столько всего помним — и сами не знаем, что помним. Просто надо память вытащить на поверхность, что и делает это вещество.
— Интерееесно… — задумчиво протянул Шульц. — И от него человек может рассказать даже то, что считал прочно забытым или даже незамеченным?
— И ещё как! Всё видит будто живое! Потом с их слов такие роскошные фотороботы преступников получаются! Внешность, одежда — вплоть до малейших деталей, до какой-нибудь родинки под глазом.
