Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня
— Да вы действительно недооцениваете мои интеллектуальные способности. Не так ли?
— Отвечайте на вопрос, черт возьми! Промолчав, женщина устремила на него холодный, непроницаемый взор.
— Пожалуйста, — добавил Джеймс нарочито вежливым тоном.
На мгновение она задумалась, потом произнесла:
— У меня нет мужа.
— Вы разведены?
— Нет.
Мужчина задержал на ней долгий, оценивающий взгляд, очевидно, готовясь задать следующий вопрос. Но Линда опередила его напоминанием:
— Мы говорим о Норе, а не обо мне.
— Да, вы правы, — нахмурившись, согласился Джеймс.
— Я подсказала вам идею о том, что муж, возможно, обманывает ее, и она…
— Нет, нет, — прервал он собеседницу. — Мне не нравятся ловеласы — слишком банально. Придумайте что-то другое. Какую-нибудь иную причину, более драматическую.
Ловеласы. Как это ранит. Оскорбляет. И все равно это так банально! Так банально, что Джеймс, вероятно, и сам занимается этим. Ее тело невольно напряглось, а щеки вспыхнули от негодования. Будь он проклят, этот Филипп! И все прочие донжуаны. Линда посмотрела на сияющую гладь моря и усилием воли вернула себе самообладание.
— Хорошо. Тогда такой вариант. Может быть, все ее близкие погибли во время урагана, в живых осталась только Нора, ее дом превратился в кучу обломков и…
— Нет. — Он раздраженно махнул рукой.
— Допустим, она голливудская звезда, но из-за злых языков ее карьера закатилась…
— Нет. — Рука Джеймса опять рассекла воздух. — Это не сработает.
— Возможно, мне удалось бы предложить что-нибудь стоящее, если бы я больше знала о Норе? Какая она — красивая, умная, глупая, коварная? Какая роль отведена ей в книге? Кто эта женщина? Учительница? Или, может быть, знаменитая певица?
Он помолчал с минуту, а потом произнес:
— Я сам не пойму толком, кто она. Вот в чем загвоздка. Образ героини мне и самому еще недостаточно ясен! Я никак не могу уловить, разгадать ее характер.
— Если в чем-то сомневаешься, надо выбросить это из головы. Может быть, такая женщина просто не вписывается в ваше сочинение. Отделайтесь от нее. Но не с помощью автомобильной аварии — это так неоригинально! Пусть лучше она бросится с утеса или сотворит с собой что-нибудь еще.
Джеймс поглядел на Линду с таким сердитым выражением лица, словно она совершила какой-то смертный грех.
— Нет, я не могу на это пойти. Она мне нужна.
— Для чего?
— Нора возрождает моего героя к жизни. По натуре он не благоволит к прекрасному полу, но эта женщина не такая, как все.
— Чем же она отличается?
— В том-то и дело, что я не знаю! — Он встал и, сунув руки в карманы шортов, начал возбужденно расшагивать по веранде. — Вся проблема в том, что я никогда не имел дела с женщинами, которые не похожи на других.
— Не похожи в чем?
Мужчина пристально посмотрел на Линду и сказал:
— Не имеет значения.
— Ага, вот и еще одна жертва войны между мужскими и женскими особями. Не потому ли вы приехали на остров? Чтобы зализать раны?
Выражение, появившееся на его лице, не вызвало в ней восторга. Она поднялась с кресла и сказала:
— Полагаю, мне пора. У меня такое чувство, что я ничем не смогу помочь вашему творческому процессу.
И, не дождавшись ответа, гостья спустилась по ступенькам с веранды. Выйдя на дорожку, она оглянулась и увидела, что Джеймс смотрит ей вслед; на его лицо легла тень разочарования и грусти. Женщина остановилась, на мгновение задумалась, затем опять взбежала вверх по скрипучей деревянной лестнице.
— Попробуйте вот еще какое средство. Возьмите стакан теплого молока, ложку меда, разотрите головку свежего лука, все это перемешайте и принимайте внутрь ежедневно в течение недели. Поверьте, ваше настроение и тонус чудеснейшим образом поднимутся.
В тот же день после обеда Линда отправилась на своем небесно-голубом «мини-моуке» в сиротский приют Святой Мэри. Узкая дорога петляла вдоль берега, и женщина, сидя в маленькой, похожей на коробочку машине с брезентовой крышей, с удовольствием подставляла лицо дуновению прохладного бриза.
Сиротский приют Святой Мэри располагался в отремонтированном здании сахарного завода на окраине маленькой рыбацкой деревушки недалеко от ее виллы. Сейчас приют стал домом для девяти брошенных детей — вполне нормальных новорожденных, малышей с физическими недостатками, которые только начинали ходить, и ребят постарше, страдавших от недоедания. Линда навещала их не один раз в неделю, играла с ними и читала им сказки.
Сегодня дети встретили ее, как всегда, улыбками и радостными возгласами. Они кинулись к ней, как только Линда вошла, окружили, повисли у нее на руках, обнимали за ноги, забавно пританцовывали. Уж здесь-то она наверняка никого не выводила из рабочего состояния. Эта мысль радовала и успокаивала ее. Вскоре сестра Анжелика исполнила традиционный ритуал: принесла Линде чашечку чая с разведенным сухим молоком и пятью ложечками сахара — до тошноты приторная смесь, но женщина пила ее, страстно надеясь, что все потребляемые ею калории тут же осядут на бедрах, добавят им веса, придадут приятную округлость.
Пока Линда пила чай, приехала Виктория Смит. Она привезла детям свежее козье молоко. Виктория была очаровательной, высокой женщиной с рыжими волосами и зелеными глазами.
— Привет, — сказала она Линде, расставляя на кухонном столе бидоны с молоком. — А я как раз собиралась забежать к тебе. У меня появился новый сорт сыра, и я подумала, что тебе непременно захочется попробовать его.
Виктория уселась за стол, и сестра Мария бросилась наливать ей чай, только без молока и сахара, к которым хохотушка питала отвращение. Ее муж, врач, заведовал небольшой больницей на острове, в которой проходили практику студенты-медики и бесплатно лечились дети. Виктория была не только красива, но и умна; у нее оказались незаурядные способности к бизнесу. Она открыла на острове маленькую сыроварню, где из козьего молока готовили масло и различные сорта сыра. Предприимчивая женщина продавала их фешенебельным ресторанам и отелям в самых разных уголках Карибского бассейна. Линда, обожавшая сыры, время от времени наведывалась в хозяйство рыжеволосой красавицы, чтобы быть в курсе новых достижений на «сыроваренном фронте».
— Я бы с удовольствием отведала твою новинку, — ответила она Виктории. — Загляну к тебе на обратном пути. Хорошо? На что похож новый сорт?
Они болтали о сыре, пока не допили весь чай и пока не подошло время Виктории возвращаться к своим козам, а Линде — к детям.
Женщина опустилась на пол, а малыши расселись вокруг. Кто-то забрался к ней на колени, кто-то прижался сбоку, она раскрыла книгу и начала читать. Глядя на детей, Линда не могла не улыбаться. Они были счастливы с ней, безошибочно чувствуя всем своим детским существом те любовь и заботу, которые она им дарила. Нет, я вовсе не обойдена судьбой, думала Линда, ведь рядом со мной такое богатство! Она всматривалась в лица малышей, широко раскрытые, доверчивые глазки, ощущала тепло живых комочков, и ее сердце переполняли светлая радость и умиротворенность. Как это приятно, когда в тебе нуждаются! А ведь в ней уже так давно никто не нуждался, не искал ее, не ждал.
