Джулия Тиммон - Её победа
— Можно задать вам один вопрос?
Кристин насторожилась, явно что-то заподозрив.
— Какой?
— Вы уверены, что не ошиблись в выборе занятия? И не думали ли когда-нибудь посвятить себя чему-нибудь другому, более подходящему для женщины?
Лицо Кристин напряглось. Глаза слегка потемнели, как вода в пруду перед грозой, губы сжались сильнее обычного. Тим подумал, что сейчас она взорвется. Наговорит ему чего-нибудь резкого, повысит голос, посоветует не совать нос не в свои дела и не забывать о субординации.
Но ничего подобного не произошло. Как оказалось, Кристин Рэнфилд обладала еще и редкой для женщины выдержкой и прекрасно умела управлять своими эмоциями.
— Во-первых, вы собирались задать мне всего один вопрос, а задали два, — произнесла она настолько ровно и невозмутимо, что Тим тут же понял: он ничего подобными расспросами не добьется. — А во-вторых… — продолжила Кристин так же спокойно.
— А во-вторых, это не мое дело, — перебил ее Тим, почувствовав острое желание прекратить нелепую беседу. Или хотя бы отложить ее до лучших времен. — Простите, что заговорил с вами об этом. Ничего не смог с собой поделать.
Кристин понимающе кивнула.
— Советую поучиться усмирять свои внезапные порывы. Парашютисту это необходимо. До пятницы.
Она спокойным жестом достала из стола рюкзак и, больше ни разу не взглянув на Тима, вышла из кабинета.
Некоторое время он остолбенело стоял на месте. Потом с силой сжал пальцы в кулак и ударил по столу.
— Вот чертовка!
Тим стиснул зубы, отчаянно тряхнул головой и, передразнивая Кристин, — извиваясь всем телом, как кокетничающая женщина, — произнес:
— Советую поучиться усмирять свои внезапные порывы!.. Она советует! Это мне-то!
Он еще раз ударил кулаком по столу, зло, как на врага, взглянул на щенка с растопыренными ушами на обложке блокнота и, подавив в себе желание швырнуть этот блокнот куда-нибудь в угол, тоже вышел.
Нет уж, теперь я ни за что не перейду к другому инструктору, думал он, направляясь домой. Буду ходить на все занятия и поддевать эту суперумную парашютистку при каждой удобной возможности. До чего распоясались эти женщины! Подумать страшно!
Несмотря на то что это был ее последний перед отъездом вечер в родном Вашингтоне, Марта, вернувшись от родителей буквально пять минут спустя после прихода Кристин, изъявила желание поужинать не дома, а в каком-нибудь «уютном местечке с располагающей для задушевной беседы обстановкой».
Кристин повезла ее в открывшийся недавно недалеко от их дома ресторанчик под игривым названием «Вам сюда».
По дороге, занявшей не более семи минут, сестры молчали. Сердца обеих перед очередным расставанием грызла тоска.
Заговорили только после того, как сделали заказ.
— Ну, рассказывай, — произнесла Марта.
— О чем? — спросила Кристин, делая вид, будто не понимает, что хочет услышать от нее сестра.
Марта склонила голову набок и посмотрела на Кристин с укоризной.
— Не прикидывайся дурочкой. Сегодня у тебя было второе занятие с новой группой. Мне интересно, приходил ли этот твой Тим и, если да, то, как себя вел, отпускал ли опять шуточки, короче говоря, все в подробностях.
Появился официант с бокалом вина и стаканом сока, Кристин тут же отпила сока, смачивая внезапно пересохшее горло.
— Да, он приходил, — ответила она неохотно. — Здороваясь, назвал меня Мишелем Фурнье, вежливо так, отчетливо.
Марта усмехнулась.
— Каким еще Мишелем Фурнье? Кто это?
— Один парашютист, француз, бывший десантник, рекордсмен мира, — объяснила Кристин. — Собирается прыгнуть с воздушного шара с высоты в сорок тысяч метров, то есть почти из космоса. Этому Фурнье лет под шестьдесят.
— Ничего себе задумочка! И в столь преклонном возрасте! — Марта вытаращила глаза, изображая изумление, затем улыбнулась. — А этот твой Тим парень с юмором.
— Умоляю, перестань называть его моим, — попросила Кристин, опять поднося к губам стакан. — Мне от этого тошно делается.
Марта взяла свой бокал, задумчиво полюбовалась красным, таинственно светящимся в сиянии желтых ламп вином, сделала глоток и перевела взгляд на сестру.
— Он по-прежнему тебе нравится?
Кристин нервно усмехнулась.
— Представь себе, да. Нравится, как это ни странно, даже еще больше. Смешно, правда? Этот тип издевается надо мной, а я по нему страдаю!
— Ничего, ничего, — утешающе произнесла Марта. — У меня такое чувство, что все не так уж и безнадежно.
Разговор на несколько минут прервался — принесли заказ. Папарделле с оливками и сыром «Фета», печеный картофель с огуречно-творожной начинкой и салаты.
Марта оглядела блюда с нескрываемым удовольствием.
— Хоть мама и накормила меня до отвала, я уже опять проголодалась. — Она наклонила голову к тарелке и понюхала ароматную разноцветную смесь плоских макарон папарделле, сыра, лука, кедровых орешков, цукини и маслин. — Класс! Пахнет просто восхитительно! Говоришь, этот ресторан открылся совсем недавно?
— Да, — ответила Кристин, с улыбкой наблюдая за своей никогда не унывающей и вечно голодной сестрой. — Месяца три назад.
Марта попробовала папарделле и одобрительно кивнула в знак того, что ей очень нравится. Потом, вспомнив о сердечных делах сестры, встрепенулась и устремила на нее горящий взгляд.
— Так вот, я говорю, у меня такое чувство, что отчаиваться тебе рано, — произнесла она, проглотив то, что было у нее во рту. — Сама посуди: ну разве пришел бы сегодня этот Тим в клуб, если бы проникся к тебе настоящей неприязнью, если бы на сто процентов был убежден, что инструктор из тебя никудышный?
Кристин пожала плечами и помешала вилкой макароны, орешки и овощи в тарелке.
— Я вообще его не понимаю, — призналась она. — Сегодня у него не оказалось тетради и ручки, скорее всего потому, что в понедельник его величество не желали слушать, что я говорю. Я дала ему блокнот. По окончании занятия он подошел ко мне, сказал, что исписал всего три листа и может вырвать их. Я ответила, забирай, мол, этот блокнот насовсем…
Кристин замолчала, поджала губы и, казалось, ушла в себя.
— И? — подождав минуту, нетерпеливо спросила Марта. — Он по достоинству оценил твой благородный жест?
— Ничего особо благородного в моем жесте не было, — пробормотала Кристин. — Подумаешь, отдала какой-то там блокнот! И вообще главное не в этом.
— В чем же? — поинтересовалась Марта, не забыв отправить в рот очередную порцию восхитительных папарделле.
— В том, что, поблагодарив меня, Тим не ушел, а дождался, пока класс опустеет, и спросил, может ли задать мне вопрос.
