Натали Де Рамон - Пропуск в райский сад
— Извините, — пробормотал Марк и понес меня обратно. — Мне так неловко, что у нас ни воды, ни света…
— Не страшно. Это мне неловко! Свалилась на вашу шею.
— Да ну, какие пустяки…
— Лола — это ваша сестра? Он фыркнул.
— Нет, что вы! Лола ухаживала за моей мамой, когда мама болела. А теперь просто заходит, ну чтобы помочь по хозяйству.
— Хорошенькая. Ваша невеста?
— Шутите? Ей семнадцать лет! А мне тридцатник!
— Ну, так что же? Можно и подождать, если она нравится вам и, похоже, вашей маме. Да?
— Нет, — неожиданно сухо ответил он. — Моей маме уже никто не нравится. Ее нет больше на свете.
— О… Простите, я не знала… Я…
— Пожалуйста, не будем об этом. — Он опустил меня на низенький диванчик. — Лола, ну что ты там копаешься?
— Сейчас, сейчас!
На большом столе вспыхнула керосиновая лампа, осветив нежное лицо и фигурку, и я еще раз подумала о том, до чего же хорошенькая девушка.
— Лола, а чайник?
— Я не могу все делать одновременно! — Она схватила электрический чайник и ковшиком стала наливать в него из ведра воду. Обернулась ко мне и со смущенной улыбкой добавила: — Не волнуйтесь, мадам. Он закипает ровно за минуту! Это очень хорошая фирма. Я сейчас принесу вам полотенце. — И стремглав унеслась вверх по лестнице.
— Спасибо, Лола! — крикнула я ей вслед и тихо сказала Марку: — Она, правда, хорошенькая и очень славная девочка.
Он с заметным недовольством передернул плечами. Снял свою перепачканную куртку, свернул ее грязью внутрь, положил на ближайший стул.
— Мне-то что? — Подошел к раковине, открыл кран и стал мыть руки.
— По-моему, она в вас влюблена…
Он обернулся и пристально посмотрел на меня.
— Не придумывайте! — Завернул кран, обтер руки какой-то тряпкой, шагнул к буфету. Вытащил из буфета миску, повертел в руках, убрал обратно, достал побольше. Оттуда же извлек чистое кухонное полотенце и направился к ведру с водой, из которого Лола наполняла чайник. — Если уж она влюблена в кого, то в вас!
Без куртки, в футболке с коротким рукавом он оказался еще более плечистым, а оттого даже, пожалуй, коренастым. И двигался он немножко косолапо, и кисти рук были непропорционально великоваты, и эта дурацкая короткая стрижка, и курносый нос, и теперь я уже точно знала, что он моложе меня на целых пять лет, но…
Он налил в миску воды, опустил туда полотенце, подошел ко мне, присел на корточки, поставил миску на пол и заговорщицки понизил голос:
— Вы себе даже представить не можете, какое чудо для нее сотворили своим появлением. — Осторожно стянул носочек с моей распухшей ноги, закатал штанину моих перепачканных грязью брюк. — Вы ее кумир! — Он снизу вверх смотрел мне в глаза.
— Вы мне это уже говорили. — Я едва справлялась с дыханием от уверенных и очень нежных прикосновений его огромных рук к моей ноге. Наверное, следовало бы самой освободить от всего свою ногу, но…
— Вам неприятна популярность? — Его взгляд сделался еще более пристальным, а руки ловко оборачивали холодным полотенцем мою щиколотку.
— Да, Марк. — Я больше не могла выносить его взгляд и отвернулась. — У вас есть запретная тема. У меня тоже.
— Понимаю. Но, пожалуйста, будьте снисходительны к Лоле. Она же еще совсем ребенок.
Где-то наверху в темноте — горящая лампа отсекала теперь верхнее пространство дома — скрипнула и открылась дверь. Легкие шаги по деревянным половицам.
— О! Марк! Ты еще здесь? Или ты уже принес ее одежду? — Лола появилась на лестнице, нагруженная смутными в полутьме вещами, и, спускаясь, заговорила уже со мной: — Мадам! Я несу вам полотенце и большой плед! И еще несу чистый таз. В нем никто никогда не мыл ноги! Только умывалась мама Марка. Такая была чистюля!
Я видела, как Марк поморщился.
— Ладно, милые дамы, — тем не менее, весело сказал он, вставая во весь рост. — Я пошел! Не скучайте без меня. Вернусь через полчасика. Почаще меняйте холодный компресс. Вернусь — наложим тугую повязку.
Лола растерянно посмотрела на него, на меня, на него.
— Как это через полчасика? Я же слышала, как подъехала твоя машина!
— Но ее вещи в ее машине, а не в моей!
— Как это? — От растерянности Лола в обнимку со своей ношей даже опустилась на ближайший стул. — Ой, а лампочки! Ты же ездил за лампочками… А привез ее…
— Лола, я вам все объясню, — сказала я. — Идите, идите, Марк, а то совсем темно делается!
— Нуда. Ваша-то машина открытая стоит… Слышь, Лола! Не утомляй гостью дурацкими расспросами и сама поменьше глупостей болтай!
— Что ж я, дура совсем, что ли, что ж я совсем не понимаю… — повторяла Лола, а он смотрел на меня и не двигался с места.
Смотрел так, будто я могла исчезнуть в любую секунду.
— Ну идите же, идите, — поторопила я, только сейчас окончательно осознавая, что абсолютно все мои вещи и даже документы сейчас в машине, которая брошена неизвестно где.
— Да-да… — словно придя в себя, произнес он и ринулся к куртке на стуле. Схватил ее, начал надевать, по-прежнему не сводя с меня взгляда.
— Ты чего? — сказала Лола. — Так и пойдешь в грязной?
И тут снаружи донесся шум подъехавшей машины. Мы все переглянулись так, как если бы нас застали за чем-то ужасным.
— Кого еще принесло в такую дождину? — недовольно проворчала Лола, опуская на пол таз и вскакивая со стула.
Она ринулась к двери, Марк — за ней.
— Подожди, я сам! — Он распахнул дверь. На пороге стоял высокий человек в черной, блестящей от дождя накидке и форменной фуражке. Со своего места я не видела его лица.
— О! Здорово, дядя Жак! — сказал Марк, протягивая ему руку. — Какими судьбами? Заходи!
— Здорово! — добродушно ответил тот, шагнул внутрь, и они обменялись рукопожатием. — А у тебя чего телефон не работает?
— Ага, — встряла Лола. — Отключили за неуплату! Добрый вечер, дядя Жак! А мобильник он в колодец уронил.
— Свет тоже за неуплату отключили?
— Ха! — фыркнул Марк. — Нет! У меня же свой движок. Просто лампочки кончились! Заходи, не стой на пороге!
— Да погоди ты! Тут дело такое…
— Какое?!
— Ну как тебе сказать… Короче! Я тебе во двор «бугатти» на тросе приволок…
— «Бугатти»?.. — выдохнула Лола. Марк закашлялся.
— Ну да, — сказал дядя Жак, глядя в пол, и почесал рукой под фуражкой. — «Бугатти». Красный. В твоих виноградниках стоял. Крыша сломана. Бензин кончился. И битком набит сумками с бабьим шмотьем!
Лола покосилась в мою сторону.
— Черт знает что!.. — продолжал жандарм. — Просто пусть у тебя в сарае постоит, чего ему под дождем мокнуть? Пока еще разберемся чей, да что, как сюда попал, куда делась его хозяйка… Ладно?
