Кара Уилсон - Я выбираю любовь
— Почему, черт возьми?
Адвокат холодно взглянул на него.
— Обычное поведение в таких случаях. Она чувствовала себя грязной, хотела искупаться. Море было к ней ближе всего. Антония сказала, что поплавала некоторое время. Вероятно, у нее на уме была попытка самоубийства. Полиция не упоминает об этом, но я сказал бы, что это мелькало в ее голове.
Патрик наклонился вперед, чувствуя дурноту и опустив голову себе на руки.
— И я еще думал, что у меня проблемы, — пробормотал он. — Господи, что за неприятность.
Его адвокат спокойно сказал:
— К несчастью, она практически смыла с себя большинство улик. И вашу невиновность мы ничем не можем доказать.
— Вы говорите, что это безнадежно? — спросил Патрик, и адвокат покачал головой.
— Конечно нет. Но давайте надеяться, что она не опознает вас.
— Она опознает, — уверенно ответил Патрик.
— Будьте осторожны, это звучит как признание, — предупредил адвокат.
— Мне наплевать, как это звучит, я могу только сказать вам, что я не делал этого. Но она так не думает. Вы знаете, что случилось на вечеринке. Я отказался танцевать с ней, отвернулся от нее и пошел прочь. Тем не менее она обвиняет меня.
Адвокат был шокирован.
— Вы думаете, что она солгала полиции? Она знает, что вы не делали этого, но обвиняет вас только потому, что вы отказались танцевать с ней? Не кажется ли вам, что в это трудно поверить, мистер Огилви?
— Женщины совершают невероятные поступки, — горько сказал Патрик. — Вы не можете доверять им или положиться на них. Она меня опознает, вот увидите.
И она опознала.
Патрик стоял в шеренге с другими мужчинами приблизительно его роста, похожим цветом волос и подобными фигурами, глядя прямо перед собой. Сначала девушка посмотрела на них в зеркало на противоположной стене, затем через несколько минут из двери вышли несколько полицейских и две женщины, одетые в полицейскую форму, и она в сопровождении их медленно, неуверенно пошла вдоль шеренги.
Патрик приказал себе смотреть поверх ее головы, она прошла вдоль шеренги, вглядываясь в каждого. Сердце Патрика начало биться более сильно, когда девушка подошла ближе, затем встала напротив него, и он посмотрел ей прямо в глаза.
Антония была мертвенно-бледной, ее золотые волосы были заколоты, темные очки на лице прятали глаза. Но он увидел следы того, что сделали с ней, и весь сжался от боли. На ее щеках, под глазами, вокруг полных бесцветных губ были страшные синяки, на шее поверх хлопчатобумажной кофточки с высоким воротником были видны следы укусов.
Все полицейские молча смотрели на Патрика. Она также смотрела на него. Затем она протянула заметно дрожащую руку, слегка коснулась его плеча и потом так быстро отвернулась, что чуть не упала. Женщина в полицейском мундире обняла и поддержала ее.
— Я не делал этого! — крикнул Патрик ей вслед, но его уже схватили и потащили назад в камеру.
Весь следующий день Патрик провел в заключении, подвергаясь беспрерывным допросам и ожидая результатов судебной экспертизы. Поздно вечером, когда он буквально падал от истощения, бригадира позвали к телефону.
Вернулся тот потрясенным. Он стоял напротив Патрика и, побледнев, пристально глядел на него, в то время как Патрик, также побледневший от ужаса, не отрывал глаз от полицейского.
— Что? — взорвался он. — Что теперь случилось?
Бригадир глубоко вздохнул и довольно напряженно сказал:
— Мистер Огилви, мой долг принести вам самые искренние извинения с моей стороны и со стороны нашего отделения карабинеров. Мы признаем вашу невиновность по этому делу, вы свободны.
Патрик был так утомлен, что сначала ничего не понял.
— О чем вы говорите?
— Вы свободны, мистер Огилви, — повторил бригадир. — Мужчина, напавший на мисс Кэбот, арестован в Сан-Ремо — он изнасиловал другую девушку прошлой ночью и был пойман. Во время допроса он признался, что пытался изнасиловать мисс Кэбот. При обыске его комнаты в отеле были найдены вещи, принадлежавшие мисс Кэбот: кольцо и кое-что из белья. Нет сомнения, он — тот самый человек.
Патрик застыл на месте.
— Он англичанин?
Бригадир кивнул.
— Он чрезвычайно похож на вас. Тот же цвет волос, те же фигура и рост. Должно быть, это и ввело в заблуждение мисс Кэбот.
Патрик не верил своим ушам. Значит, Антония описала его полиции, потому что обиделась на то, что он отказался танцевать с ней… О, это могло быть неосознанной реакцией, но Патрик не верил, что это было чистым совпадением.
— Мы будем счастливы отвезти вас на виллу прямо сейчас в нашей машине, — сказал бригадир.
Молодой человек покачал головой.
— Могу ли я покинуть Италию? Я предпочел бы вернуться немедленно в мой отель в Ницце, если вы не возражаете. Я не хочу возвращаться на виллу Холтнеров. Нельзя ли прислать мне оставленные там вещи? Не могли бы вы это устроить? Я не хочу видеть никого из тех людей снова. Если позднее понадобится мое присутствие, я вернусь в любое время.
Бригадир стремился загладить ошибку и сделал все, как он просил. Автомобиль той же ночью доставил его через границу к отелю в Ницце. Патрик оставался там еще несколько дней. Большей частью находясь один в комнате, лежа в постели, он переживал события последних дней и ночей.
Его так и не вызвали для свидетельских показаний. Позднее об этом случае Патрик прочитал в итальянских газетах и обнаружил, что арестованный мужчина был обвинен в целой серии изнасилований, совершенных на побережье тем летом. Имя Антонии Кэбот лишь упоминалось среди многих, и ее даже не вызвали как свидетеля.
Несколько дней спустя Рей приехала в Ниццу повидать Патрика. Она сначала позвонила и оставила сообщение, что приедет. Он ждал.
Они отправились побродить по узкому лабиринту улиц Старого города с его средневековыми домами и уличными рынками, штукатуркой, сыпавшейся со стен, геранью, поднимавшейся из горшков на балконах, и старыми потрескавшимися ставнями, они прошли по аллеям и крошечным, замощенным камнем скверам.
— Я не знаю, что сказать: это было ужасно. Должно быть, это был кошмар для тебя, — сказала Рей, искоса бросая на него неуверенные взгляды.
— Да, — с болью ответил Патрик.
— Они часами расспрашивали меня о тебе, — повторила Рей.
Он догадывался, откуда бригадир получил свою секретную информацию, кто дал им ключ к его психическому состоянию. Только один человек знал все о Лауре, о настроении Патрика.
Рей пристально посмотрела на его суровое лицо, и у нее невольно вырвалось:
— О, Патрик, извини. Мне так плохо из-за всего случившегося. Я никогда не думала, что ты это сделал, поскольку слишком хорошо тебя знаю! Но… но… они, казалось, были так уверены, сказали, что Антония опознала тебя и что ты в таком странном настроении. Я не знала, что и думать.
