Дебра Томас - Коррида, женщины, любовь...
Стефани чуть не расхохоталась. Все происходящее казалось ей полной нелепостью. Как посмел Мигель… да, но что же он все-таки сделал? И что сделала она? И как теперь выкручиваться? Ее босс уверен, что она готовит сенсационную статью!
На душе было пасмурно, а за окнами светило яркое утреннее солнце: ни следа от ночной непогоды… и от той бури, которая разыгралась в ее постели.
Это ей не приснилось. Мигель был здесь. От простыней пахло сигаретами и его одеколоном. В похмельной голове постепенно всплывали смутные воспоминания: вот здесь, на этом самом пуховом одеяле, они смеялись, барахтались, целовались и ласкали друг друга…
— Рей поедет с тобой. Заодно поможет тебе с языком.
Рей? Она не ослышалась? При чем здесь ее друг и штатный фотограф?
— Он хочет сделать фоторепортаж. Марк Гарсия, редактор «Варьедадеса», сегодня утром разговаривал с Мигелем. Я не знаю всех подробностей — ты не сочла нужным мне их сообщить, из чего я делаю вывод, что ты собираешь материал для «Варьедадеса».
Боб думает, что она его предала! Ну что ж, его можно понять.
Повесив трубку, Стефани бросилась в гостиную. Оставшиеся на столе предметы — пустая бутылка из-под текилы, окурки и магнитофон — доказывали, что Мигель не был плодом ее воображения. Она перемотала магнитную ленту немного назад и нажала на кнопку воспроизведения.
«На вас не произвело впечатления то, что я величайший матадор нашего времени. Вы видите во мне человека, а не легенду».
Дальше — ее смех.
Стефани кое-как доплелась до ванной. Там ее стошнило.
Глава 3
Мигель плеснул себе в лицо холодной водой и уставился в зеркало. Его брат Галлео разговаривал по телефону с его менеджером. Галлео был отличным пикадором. Сильное мускулистое тело позволяло ему легко орудовать пикой, но спорить с Доминго он не умел.
Телефонная трубка упала на рычаг, и в зеркале появилось отражение Галлео.
— Надо возвращаться в Мадрид, — сказал он по-испански. — Доминго сам за тобой заедет. Он хочет, чтобы ты отправился в «Ла Либра» и отдохнул там перед выступлением в «Лас-Вентас».
Мигель прищурился, разглядывая в зеркале свои налитые кровью глаза. В голове стучало.
— Я не хочу ехать в «Ла Либра»! — рявкнул он, потянулся к пузырьку с аспирином и дрожащими руками вытряс из него две белые таблетки.
«Ла Либра» — его ранчо в Испании, где он обычно проводил время в перерывах между боями. Но в последнее время Мигелю не нравилось, когда ему указывали, где ему следует быть и с кем. Поэтому он и сбежал в Калифорнию, хотя мог отложить эту поездку. Бизнес и старлетки могли подождать, коррида — никогда!
Бой в «Лас-Вентас» был для него не единственным препятствием. Менеджер настаивал, чтобы он официально объявил о помолвке с Паломой, дочерью Хуана Агилара, покойного испанского матадора, любимца публики. Хуан погиб в «Лас-Вентас» десять лет назад, когда Мигель вызвал его на состязание. Помолвка с Паломой помогла бы Мигелю завоевать симпатии зрителей, а сама арена напомнила бы им о его юношеской победе.
После смерти Хуана все полагали, что, когда Палома вырастет, Мигель женится на ней, дабы загладить свою вину. Теперь же этот брак был бы как никогда на руку матадору, о чем и твердил ему менеджер.
Юный матадор, вызвавший его на состязание, был влюблен в Палому.
Палома не говорила Мигелю о своих отношениях с Франкосисом, но всевидящая мадридская пресса освещала ее появления в ночных клубах.
Франкосис ничего не мог поделать: судьба девушки целиком и полностью зависела от Мигеля, который имел большое моральное преимущество над своим противником.
Согласно завещанию Хуана, Мигель стал опекуном его дочери. Он не собирался жениться на Паломе, но не мог допустить, чтобы Франкосис объявил о своей любви к ней. Это было бы роковой ошибкой для Эль Пелигро.
— Прошла всего неделя после моего последнего выступления, — бросил Мигель через плечо, роясь в своей кожаной дорожной сумке в поисках бритвы. — Вы с Доминго зря волнуетесь. До начала корриды еще уйма времени, мы успеем вернуться в Мадрид.
— Доминго волнуется из-за того, что ты будешь драться в «Лас-Вентас». Эта арена приносит тебе несчастья. Ты должен принять решение. Только не делай вид, будто тебе все равно. К тому же у тебя болит нога.
— Да, эта арена приносит мне несчастья, — согласился Мигель, чувствуя, как сводит судорогой мышцу на левом бедре — там, где тянулся ломаный шрам, похожий на сердитую змею. — Решение я уже принял, а нога у меня болела и раньше.
Через неделю после смерти Хуана он вышел на арену пьяным и чуть не поплатился за это жизнью. Бык прижал его к ограде. Мигель потерял много крови и получил шок.
Сначала врачи говорили, что он не жилец, потом — что он никогда не будет ходить, а уж о корриде и думать нечего. Сейчас тупая боль в ноге иногда давала о себе знать, но Мигель выжил, посрамив врачей. Через полгода после травмы он уже ходил и дрался с быками лучше, чем прежде. Тогда-то и стали поговаривать, что он вступил в сговор с дьяволом.
— Дай я натру тебе ногу мазью, — предложил Галлео.
— Не надо.
— Но, матадор…
— Хватит! — прервал его Мигель, зная, что брат не обидится.
На сей раз непобедимому испанцу прочили поражение. Франкосис вынудил его согласиться на бой в «Лас-Вентас». Он публично заявил, что Эль Пелигро дерется с быками там, где за ним приглядывает душа его покойной матери, а в «Лас-Вентас» Господь ее не пускает, поэтому Мигель туда ни ногой.
Мигель, который действительно избегал мадридской арены и привык к разным выпадам на этот счет, не стерпел столь злостной клеветы на его мать.
— Я знаю, матадор, что ты не спал эту ночь, — сказал Галлео.
— Ты ошибаешься, брат. Я спал как младенец.
Это была ложь. Он заснул лишь на рассвете и увидел тот же кошмарный сон: огромный бык протыкает его рогом, а он беспомощно смотрит на свою смертельную рану, из которой хлещет кровь, заливая песок арены «Лас-Вентас».
Проснувшись в холодном поту, Мигель хотел позвонить Доминго и сказать, что он больше не будет драться с быками. Однако ему представилась Стефани Мэдисон, сидящая в его ложе на этой злополучной арене. Ночью он прервал начатое и оставил корреспондентку блаженно дремать в пьяном забытьи. Ему не хотелось пользоваться ее состоянием. Пусть люди говорят об Эль Пелигро все, что им нравится, но он не подонок.
И все-таки Стефани затронула его сердце. Он решил взять ее с собой в Испанию.
Проснувшись утром, Мигель сразу же позвонил в «Варьедадес» и договорился об интервью, выдвинув свое условие: корреспондента выбирает он сам. Его выбор был встречен без особого восторга, но он проявил твердость и в конце концов добился своего.
