Элизабет Хардвик - Раскаленная душа
Дориан, долго молчавший, взорвался:
— Тебе прекрасно известно, почему она не могла их выполнить! Господи, приятель, да она…
— Дориан, это дело прошлое, — вмешалась Линда. Ее голос прозвучал чуть тоньше, чем она того хотела. Ей было все еще больно говорить об этом и трудно оценивать вещи объективно. — Оно не имеет никакого отношения к тому, чем мы занимаемся сейчас. По-моему, совершенно очевидно, Кевин, что сейчас каждый из нас живет своей жизнью, и я хочу, чтобы так продолжалось и впредь, — добавила она твердо. У нее не осталось никаких иллюзий относительно Кевина, и то, что она когда-то знала его очень близко, не принесло ей ничего, кроме боли, и Линде совсем не хотелось снова испытать ее.
— В музыкальном отношении…
— И в музыкальном тоже, — оборвала девушка. — Кевин, уже поздно, день выдался не из легких, и я хочу немного поспать.
Но тот не двинулся с места.
— Надеюсь, ты понимаешь, что наше сегодняшнее появление на сцене обязательно будет иметь последствия?
Линда была не настолько наивна, чтобы надеяться, что их совместное выступление не породит волну слухов о воссоединении двух талантливых музыкантов, но сейчас ей не хотелось об этом думать.
— Мне кажется, — решил покончить с этим вопросом Дориан, — что этот прецедент может иметь только одно последствие: широкая публика поймет, что Линда Баффин и Кевин Дарнелл, вопреки всем измышлениям прессы, снова стали друзьями. — Он поморщился. — И хотя на самом деле это, конечно, совсем не так, — повернулся он к Линде, — я не думаю, дорогая, что сегодняшний вечер может причинить нам много вреда.
— Ты просто глуп! — бросил Кевин. — Впрочем, ты всегда был таким. Линда…
— Убирайся! — оборвал Дориан.
— Я…
— Ты что, не видишь, что с нее на сегодня уже довольно?
Линда, даже не оборачиваясь, чувствовала на себе пристальный взгляд Кевина. И она знала, какая картина ему открылась: лицо ее было бледным, глаза казались больше и темнее из-за залегших под ними теней. Она и до болезни не отличалась крепким здоровьем, но сейчас сказать, что она стала хрупкой, означало выразиться очень мягко. И напряжение прошедшего вечера вовсе не шло ей на пользу.
— Ты прав, — наконец неохотно согласился Кевин. — Я вернусь утром, и тогда мы все обсудим.
— Нет! — Глаза Линды гневно сверкнули. Дориан прав, с нее довольно. Кевин не имел никакого права здесь находиться, не говоря уже о том, чтобы диктовать ей, что делать и чего не делать. — Я тебе все сказала, Кевин. Нам больше не о чем говорить. Я не хочу, чтобы ты возвращался — ни завтра, ни когда-либо еще. А теперь, если вы не возражаете, я иду спать.
Не дожидаясь ответа, она резко повернулась и направилась в спальню.
Только закрыв за собой дверь, Линда осознала, что на протяжении этого короткого пути от одной комнаты до другой задержала дыхание. Теперь ее легким не хватало воздуха. Тяжело дыша, она прислонилась к двери.
Одно дело увидеть Кевина на сцене, совсем другое — разговаривать с ним в собственном номере отеля. Это уже слишком! Его близость пробуждала воспоминания, которые она намеренно похоронила в душе. Если бы она все время думала о счастливых днях, проведенных с ним, то в конце концов просто сошла бы с ума.
Сидя на кровати, Линда слышала гул мужских голосов, потом громко хлопнула дверь. Кевин ушел! Через несколько минут в дверь спальни постучали.
— Входи, Дориан, — Линда устало улыбнулась, увидев озабоченное лицо друга. — Он ушел?
— Да.
— Давай не будем об этом говорить, просто понадеемся, что видели его в последний раз, ладно?
Но оба знали, что рассчитывать на это было бы слишком оптимистично. У Кевина, несомненно, имеется другое мнение на этот счет. Однако нельзя исключать возможность, что в один прекрасный день он вдруг проявит небывалую самоотверженность и удивит ее.
— Не понимаю, что он здесь делает? У него должны быть гастроли в Канаде, — раздраженно пробурчал Дориан.
Линда удивленно вскинула брови.
— Ты следишь за его передвижениями? — Раньше она никогда не задумывалась об этом, считая, что Дориан так же не интересуется жизнью Кевина, как она сама.
Молодой человек все еще хмурился.
— У нас много общих знакомых. Кроме того, когда имеешь дело с Кевином, всегда лучше знать, где он и что замышляет. — Он невесело улыбнулся и признал с оттенком самоуничижения в голосе: — Похоже, на этот раз это мне не очень помогло. Ладно, как ты верно заметила, вечер был долгий, пора на покой. — Он наклонился и, перед тем как уйти, запечатлел на ее щеке легкий поцелуй. — Самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, это как следует выспаться. Утро вечера мудренее.
Линда не хотела думать о Кевине, иначе она вообще никогда не заснет. Эмоции были слишком накалены, чтобы кто-то из них мог оценить ситуацию спокойно и рассудительно.
Она благодарно улыбнулась Дориану.
— Не забудь позвонить Эвелин.
Он задержался в дверях.
— Не забуду, если мне дорога собственная голова, — признался он с усмешкой и вышел из спальни.
Кевин глубоко заблуждался по поводу взаимоотношений Линды с его бывшим другом. Они не были любовниками, более того, Дориан любил другую женщину — физиотерапевта, которая очень нравилась Линде, и она радовалась, глядя на эту счастливую пару.
В настоящее время Эвелин находилась в Италии, где ухаживала за пострадавшей в аварии девочкой, но должна была вернуться через несколько недель. Тем временем Дориан помогал Линде, взяв на себя все хлопоты по организации концертов.
Три года… именно столько времени понадобилось ей, чтобы заново научиться ходить после несчастного случая.
В тот вечер они, очень усталые, возвращались с концерта. Кевин управлял мощным «саабом» со своим обычным мастерством, но у него не было никаких шансов избежать столкновения, когда другой автомобиль неожиданно развернулся поперек шоссе, вылетел на встречную полосу и врезался в них почти лоб в лоб. Самым удивительным было то, что Кевин вышел из аварии почти невредимым, отделавшись лишь несколькими синяками и ссадинами, в то время как Линда получила серьезную травму позвоночника и сложные переломы обеих ног. Врачи даже опасались, что она никогда не сможет ходить.
Несколько недель Линда пролежала в реанимации. Она не осознавала, где находится, не говоря уже о том, чтобы иметь какое-то представление о происходящем. Через три месяца она выписалась из больницы, но в инвалидном кресле.
Однако оказалось, что все перенесенные страдания — ничто по сравнению с мучениями, которые ждали ее дома. Все говорили ей, что жизнь продолжается, но никто за три месяца не удосужился сказать, что жизнь Кевина действительно продолжалась — без нее.
