Элли Крамер - Уроки любви
Они уже шли по коридору, и Шейн осмелился задать вопрос, который его страшно смущал и интересовал.
– Жозеф, а почему вы встретили нас так…
– Такой размалеванной обезьяной, ты хочешь сказать, ковбой? Потому что я и есть обезьяна. Итальяшка, обвешанный цацками. Знаменитый гей. А может, трансвестит. А может, транссексуал. Такой уж это город. Здесь надо быть извращенцем, иначе ты никому не интересен. Знаешь, сколько я бился с этим салоном? Два года. Потом нацепил эту дрянь – и дело раскрутилось за месяц. Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю… Может, из-за усов?
Шейн обиженно пригладил свое сокровище.
– Дались всем мои усы! Чего в них такого?
– Ничего. Хорошие усы. Ты с ними похож на Эйнштейна. Прошу сюда.
Шейн смело шагнул в открытую дверь – и замер.
Огромный зал, раздробившийся в сияющих зеркалах. Кресла. Цветы. Запах клубники и ландышей. Девушки в белых платьицах, все как одна похожи на фей.
Жозеф довольно бесцеремонно подтолкнул Шейна в спину.
– Не робей. Можешь пока выбрать любую из них. В знак особого расположения к Ви, я сам тобой займусь.
В этой фразе Шейн нашел массу непристойных намеков, но все разъяснилось довольно быстро. Жозеф вооружился ножницами и расческой, усадил Шейна в одно из кресел – и преобразился на глазах. Исчез размалеванный клоун-гей, на его месте появился вдохновенный художник. Ножницы так и порхали вокруг головы Шейна, устрашающе лязгали возле ушей, но Жозеф, казалось, и не думал об осторожности. Это была поэма, а не стрижка.
Потом в руках мастера появилась самая настоящая опасная бритва, явно старинная, и через пару мгновений пшеничные усы, краса и гордость Шейна Кримсона, упали на пол, смешавшись с соломенной копной остриженных волос.
Шейн боялся посмотреть в зеркало. Ему казалось, что он увидит там только свой абсолютно лысый череп. Лучше уж смотреть на девушек. Что имел в виду Жозеф, предлагая ему выбрать любую из них?…
– Ну, выбрал?
Шейн вздрогнул и с перепугу неловко ткнул пальцем в первую попавшуюся девушку, стройную китаянку с алебастрово-белой кожей. Жозеф одобрительно хмыкнул.
– Ковбой не промах. Лу Синь профессиональная массажистка. У меня все прекрасно обучены, но Лу Синь обучалась секретам мастерства у себя на родине, а учил ее родной дедушка, между прочим, один из наставников Шаолиня… Знаешь про Шаолинь, ковбой?
– Боюсь, что…
– Не беда. Узнаешь. Итак, Лу, начните с парной, потом Душ Восьмидесяти Лепестков, потом массаж, потом растительный пилинг, аромапилинг, дерматоаэрация, массаж на камнях, сауна, массаж волос, мгновенное восстановление, общий массаж, контрастный бассейн, кислородный коктейль и релаксация на крыше. В восемь он должен быть готов полностью. Обут, одет и совершенно неотразим. Целую всех. Работать, девочки!
***
В течение следующих трех часов Шейн Кримсон поочередно убеждался в том, что: миллионером быть трудно, страшно, неприлично, опасно, утомительно, жарко, невыносимо, интересно, иногда неплохо, просто обалденно, трудно, но здорово… и самое главное, как у них, миллионеров, хватает на все это сил?
Лу Синь хлопнула в ладоши – и трое полуобнаженных девиц раздели Шейна Кримсона. Потом его затолкали в сауну, потом разложили на столе и ходили по нему ногами. Потом окунали по очереди то в холодную, то в горячую воду – во время этой процедуры он потерял свою набедренную повязку, но никто из девиц и глазом не моргнул. Потом опять ходили по нему ногами, потом обмазали вонючей черно-зеленой грязью и обмотали полиэтиленом, потом смыли грязь при помощи сухих стеблей травы и обмазали душистым маслом, потом снова засунули в парную, где поверх масла натерли его медом и солью, потом отмыли от всего этого в контрастном душе, быстро и ловко завернули в простыню, пропитанную еще каким-то душистым составом, и выгнали на крышу здания, где находилось еще несколько человекообразных существ в простынях. Шейна усадили в кресло, немедленно принявшее форму его, Шейна, тела, и велели ни о чем не думать. Это далось молодому человеку довольно легко, потому что после всего пережитого в голове было пусто и звонко. Шейн как-то странно ощущал свое тело, то ли плывя в невесомости, то ли засыпая на ходу.
Лу Синь неслышно возникла рядом с ним и села у его ног. Шейн почувствовал себя восточным султаном и немедленно размяк. Окончательно расслабиться мешало только чувство голода.
Лу Синь принесла с собой маленькую жаровню, на которой лежали серые продолговатые камешки. Прежде, чем Шейн успел опомниться, китаянка ловко вставила эти камешки между пальцев ног Шейна и принялась массировать ему ступни. Ощущения были волнующие и неожиданно приятные, хотя камни были весьма горячи. Шейн даже заурчал от удовольствия.
Потом он сообщил Лу Синь, что хочет есть, она кивнула и удалилась, а еще через несколько минут перед Шейном оказался маленький столик, уставленный тарелками, тарелочками, мисочками и блюдечками. Некоторые были накрыты крышками, и от них поднимался пар. Шейн набрался наглости и спросил, что это за блюда. Бесстрастно-вежливая официантка сообщила названия, среди которых Шейн узнал только томаты (жаренные в прованском масле с листьями аригуты) и земляные орехи (протертые с араукарией), которых, впрочем, так и не нашел, ни по вкусу, ни на глаз.
После еды полагалась релаксация, которую Шейн встретил, как старую знакомую, едва ли не со слезами облегчения. Проще говоря, заснул. Снились ему ростбиф, свиные отбивные, яичница с беконом, окорок, индейка на День благодарения, жареные цыплята по-орлеански и прочие мясные блюда. Во сне Шейн был счастлив, так счастлив, что не хотел просыпаться, но Лу Синь была беспощадна.
Несчастный страдалец был препровожден обратно в салон, и там с ним делали такое, о чем Шейн поклялся не рассказывать никогда и никому.
***
Вивиана Олшот провела эти три часа куда более приятным образом, хотя настроение у нее было ужасное. Она остервенело тратила полученные ею в качестве задатка деньги Шейна Кримсона. Блузки, трусики, сумочки для коктейля, бусы, перчатки, носовые платки, купальники, блеск для губ, контактные линзы фиолетового и зеленого цветов – Вивиана вышла из последнего бутика и с облегчением сгрузила бесчисленные пакеты в багажник. До этого она посетила автомойку и заставила помыть и вычистить машину не только снаружи, но и изнутри. Теперь в салоне пахло лавандой, а не стариной Джейдом. Кстати, пора бы забрать пса… Нет, попозже. Сначала неандерталец.
Жозеф, разумеется, волшебник, но и ему вряд ли под силу переделать этого странного парня. Хотя глаза у него хорошие. Серые, спокойные, очень внимательные. И руки… Вивиана никогда не видела таких рук. Все ее знакомые парни раз в неделю делали маникюр. Смуглые руки с набухшими венами – это неприлично. Но так сексуально!
