Джорди Риверс - Во Имя Закона
– Нам, конечно же, на огонек, – мрачно произнесла Гемма.
Дурное предчувствие не оставляло ее. Изо рта вырвалось облако пара и тут же растворилось в осязаемой на ощупь темноте, разрушаемой только отблесками огня вдалеке.
– Мне кажется, наше присутствие не является больше тайной, – произнес Фредерик, не боясь того, что его высокий голос звенел на весь этаж, заставляя стены сталкиваться с давно забытой вибрацией.
Гемма вслед за братом переступила порог кабинета в конце коридора. Источником света оказалась включенная настольная лампа, одиноко горящая на заваленном всяким хламом столе. Все в кабинете было перевернуто вверх дном, будто перед тем, как покинуть помещение навсегда, его хозяин или непрошеные гости что-то безуспешно искали.
– Мы не первые, – констатировала Гемма, обходя торчащий вверх ножками сломанный стул.
– Мне уже интересно, что это за пирожное такое, – произнес Фредерик, морщась от затхлого запаха.
– И пирожное ли вообще, – согласилась с братом Гемма.
Ансельм, сцепив руки за спиной, обводил помещение внутренним взором. Фредерику хлам, которым был заполнен кабинет, не казался годным к поискам или содержащим нечто важное. Поэтому он развернулся к выходу:
– Я пойду, проверю соседние кабинеты, – сказал он, и прежде чем сестра успела остановить его, исчез в темноте.
У Геммы сердце сжалось в груди, она шагнула было за братом, но Ансельм заговорил:
– Нам надо уходить отсюда как можно скорее.
Гемма облегченно выдохнула и крикнула в коридор, не дожидаясь второго приглашения:
– Фредерик!
В ответ лишь тишина.
А вслед за этим волшебница услышала странные шаркающие звуки. Поначалу тихие и едва различимые, они постепенно становились все отчетливее. Кто-то шел к ним. Шел и шел, но никак не мог приблизиться, будто коридор вдруг стал очень длинным. Гемма испуганно повернулась к Ансельму.
– У нас гости, – сказал он ей, прислушиваясь. – С той стороны, – медленно добавил он, сам ошарашенный тем, что ему пришлось сказать.
Он развернулся лицом к двери, и к ним с Геммой из мрака вынырнул Фредерик.
– Вот вы где! – воскликнул он весело.
– Гемма, не двигайся! – предупредил ее Ансельм. – Это не Фредерик. Точнее не наш Фредерик.
Волшебница застыла на месте с каменным лицом. В этот момент она подумала, что больше не увидит Фредерика живым. Ярость обожгла ее душу ослепительной вспышкой, но она не могла обрушить на явившегося двойника ни одного заклинания. Она видела перед собою брата.
Вслед за первым в кабинет влетел второй Фредерик.
– А вот этот наш, – обрадовано воскликнул Ансельм. – Уходим!
Гемма не двигалась с места. Душа ее не верила словам нетронутого. Она медленно покачала головой, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
– Или этот наш, – растерянно пробормотал Ансельм, когда в комнате появился третий двойник.
Нетронутый поворачивал безглазую голову от одного к другому и не мог ничего понять.
Вдруг Гемма услышала откуда-то издалека голос брата. Он звал их с Ансельмом.
– Гемма! – в отчаянии кричал Фредерик. – Ансельм!
Гемма болезненно нахмурилась. Она никак не могла понять, откуда идет звук. А когда поняла, похолодела. Крик раздавался из самого ее сердца. Голос Фредерика шел изнутри.
Гемма пошатнулась.
Волшебница открыла глаза и увидела, что они одни в захламленном кабинете.
– Ты слышишь, он зовет нас? – спросила она нетронутого полным горечи голосом.
– Слышу, – ласково ответил ей Ансельм. И добавил с нежной грустью, – но он зовет нас не отсюда.
Гемма опять закрыла глаза, пытаясь смириться с этой мыслью.
– С другой стороны? – спросила она с почти ощутимой враждебностью.
– Нет, – неуверенно ответил Ансельм. – Не думаю. Сам не могу понять.
Шаги в коридоре стихли.
Гемма обвела невидящим взглядом кабинет, содержимое которого в данный момент не представляло для нее более никакого интереса. В углу стола что-то блеснуло.
Женщина подошла ближе и увидела в куче пожелтевших бумаг жестяную коробку из-под печенья.
– Неужели, – проговорила она, раскрывая ее.
«Любой войдет сюда, но не всякий выйдет. Ревнивец выйдет, гордец нет», прочитала она надпись на внутренней стороне крышки легко открывшейся коробки. Внутри лежал свежий лоснящийся шоколадной глазурью эклер.
Гемма с силой швырнула жестяную коробку в сторону. Та глухо стукнулась об стену и отлетела под стол.
– Ансельм, – чужим голосом позвала волшебница. – Ты ведь знал…
Нетронутый кивнул.
– Я предполагал. Все шло к этому.
Гемма бросилась к нему.
– Как мне вернуть Фредерика? – взмолилась она.
Волшебница знала, что испытывай она злость и обиду, хуже будет только ей.
Ансельм с сожалением покачал головой.
– Здесь его нет. Нам надо уходить.
***
Со всех ног разгневанная Гемма неслась к Старшему бакалавру. Ступени уводили волшебницу все ниже и ниже. В другой раз она бы подсчитала, сколько завитков каменной лестницы отделяло подземелье, в котором обосновался Старший бакалавр, от поднебесного уровня. Но не сегодня.
Сегодня в голове у молодой женщины роились вопросы, возмущенные вопросы, вперемешку с яростными обвинениями. Она приготовилась к тому, что ей придется пробиваться к Старшему бакалавру с боем, потому что в обыкновенных случаях для обращения был открыт только бакалавр Младший.
Но на ее удивление древняя секретарша, занимающая массивный стол в углу приемного помещения, не собиралась чинить ей препятствий. Она лишь посмотрела поверх очков на волшебницу, ураганом ворвавшуюся в приемную, и проскрипела голосом, таким же древним, как и ее глубокие морщины:
– Не на бегу, – взгляд ее, в котором читалось исключительно снисхождение к горячной юности, заставил Гемму остановиться. – Имейте уважение.
Гемма замедлила шаг. Подошла к самому кабинету бакалавра, поведя бровью отметила, что секретарь не собирается более ничего ей сказать, и, выдохнув, потянула тяжелую дубовую дверь на себя.
Кто бы ни отдал распоряжение выдворить Фредерика из поднебесья, отменить это распоряжение мог только Старший бакалавр.
Волшебник, выглядевший глубоким седовласым старцем, что-то сосредоточенно писал за столом. Энергичность его действия никак не вязалась с обманчивым дуновением древности, овевающим весь его облик. Бакалавр предупредительно поднял узловатый указательный палец, давая понять, что приход волшебницы не остался для него незамеченным. Затем отложил перо в сторону и поднял на Гемму бесцветные глаза.
Молодая женщина усилием воли сбросила с себя оцепенение, нападавшее на нее каждый раз при виде Старшего Бакалавра. Всегда ранее, почувствовав вдруг на себе его взгляд во время всеобщих собраний или Судного Часа, Гемма испытывала внутреннюю дрожь. Все жители поднебесья оставили свою прежнюю жизнь и пришли сюда, чтобы бороться со злом на стороне добра. И эта приверженность добру и свету была видна в облике большинства.
