Элен Эрасмус - Опьяненная любовью
Мистер Ф. Дж. Джексон собственной персоной стоял на пороге своего кабинета и дарил присутствующих доброжелательным взором. Первый кивок адресовался мисс Имоджен Бартон, которая в ответном восторженном приветствии так замахала руками, что стала походить на ветряную мельницу.
Снисходительного кивка удостоилась и Стефани. Все остальные — тоже. Взгляд самоуверенного босса обходил лишь стол, который до сегодняшнего дня оставался не занятым. Однако и туда в конце концов добрался. Глаза Джексона от изумления округлились, брови взметнулись вверх, губы, с которых готовы были сорваться какие-то слова, остался полуоткрытым.
Каково было Элен видеть подобную реакцию? С одной стороны, именно это и планировалось, с другой… Но так реагировать — это уж слишком! Запланировано было легкое удивление, после которого надо выходить на задание номер два. А тут…
Элен поняла: Джексон и не видит ее лица. Его, наверное, до предела возмутило неприемлемое сочетание цветов. Несуразное пятно просто оскорбляло его эстетическое чувство.
Элен низко опустила голову, решив избавить босса от непредвиденных эмоций. А тот сумел взять себя в руки.
— Милые леди, — сказал мистер Джексон, — у меня к вам большая просьба. Давайте откажемся от идеи собирать деньги на подарок Мэри Эванс. Вы удивлены? Поясню свою мысль. Во-первых, руководство нашло возможным выделить мисс Эванс небольшое содержание. Во-вторых, беспрецедентный сбор средств в пользу молодой матери и ее младенца может показаться человеку обидным именно в силу необычности подобного дружеского жеста. В чем, собственно, дело? Ну, родила незамужняя женщина ребенка, и что же? Мы, живущие в конце двадцатого века, вряд ли исповедуем ханжескую мораль наших бабушек и дедушек.
Мистер Джексон обвел глазами своих примолкших сотрудниц и, видимо, остался удовлетворен их реакцией, после чего мягко улыбнулся и пошел между столами, заинтересованно вглядываясь в чертежи и находя для каждого слова поощрения.
Так неспешным шагом мистер Джексон добрался до стола новенькой. Остановился, заглянул в чертеж. Задумчиво проговорил:
— Рука твердая, мисс… простите, пока не выучил вашу фамилию…
— Элен Олдфилд.
— …мисс Олдфилд, — закончил босс похвалу руке. Он с видимым усилием заставил себя посмотреть в невыразительное, безвкусно раскрашенное лицо странно одетой девушки.
— Вам понятны мои доводы в отношении Мэри Эванс?
Элен кивнула, не поднимая глаз.
— Вы у нас новичок и должны воспринять главные принципы нашего коллективного сосуществования. Человеку со стороны может показаться чем-то из ряда вон выходящим нежелание руководителя обеспечить сбор средств в пользу подчиненной, попавшей в беду. Начнем с того, что ситуацию Мэри я вовсе не считаю бедой. Уверен, она счастлива. Согласны?
Элен выказала полную солидарность с мнением мэтра.
— Я ведь исходил из того, что у каждой семьи свой достаток, и будет неправильно, если я, возглавляющий мастерскую, и вы, мисс Олдфилд, не заработавшая еще ни фунта, сделаем одинаковый взнос в пользу молодой матери. Вы согласны?
Она была согласна, о чем дала понять кивком головы.
— А верхние строчки в списке вас будут непременно провоцировать на более крупный взнос, который, возможно, вам не по карману…
Элен решилась подключить к выразительным жестам еще и голос — Стефани не зря предупреждала: поддакивай!
— Я была в таком же положении, как Мэри, — тихо призналась Элен. — И знаю, как иногда способны обидеть друзья, хоть и действуют они из самых добрых побуждений.
— О, — смутился Джексон, — я походя вторгся в личную драму…
— Ну что вы, никакой драмы! — выпрямилась на стуле Элен и смело взглянула в глаза босса — красивые, светло-янтарные глаза, в которых металась растерянность.
— Тогда тем более простите, — сказал мужчина, которого за минуту до этого нельзя даже было заподозрить в способности смущаться или теряться в разговоре.
Он сделал вид, что снова заинтересовался работой мисс Олдфилд, и опять с преувеличенным одобрением высказался в пользу твердой руки. Вдруг что-то задержало его внимание. И тут мастер неожиданно взял верх над человеком, потому что Филипп Джексон закричал громовым голосом, повергшим присутствующих едва ли не в шок:
— Что вы позволяете себе, мисс… как вас там?
— Элен Олдфилд, — терпеливо сообщила растерявшаяся Элен.
— Где вы видите на чертеже арочные окна?
Девушка молча провела рукой по ряду вычерченных окон.
— А на первом этаже вы их тоже видите?
— Нет, не вижу.
— Тогда почему же вам вздумалось отойти от проекта и наделить арками окна первого, хозяйственного, этажа?
Элен в считанные секунды прошла путь от испуга через растерянность к обиде. От обиды было рукой подать до раздражения, а там уж рядом оказалась и откровенная злость.
— Потому что глазу мешает это разностилье! — заявила она, еле сдерживая злые слезы.
— Великолепно! — воскликнул Джексон, возведя руки к потолку. Жест можно было бы счесть несколько театральным, если бы не искренность возмущения. — Скажите, а когда вы сегодня смотрелись в зеркало, вашему взгляду ничего не мешало?! — закричал Джексон, но тут же взял себя в руки. — Простите… — Он повернулся и широким шагом поспешил к своему кабинету. — Работаем, коллеги, работаем! — И захлопнул за собой дверь.
Стефани и Элен одновременно упали головами на свои чертежи. Остальные, обменявшись взглядами, пожали недоуменно плечами, но обсуждать инцидент не отважились. В удивленных глазах мисс Бартон нашлось место для явного осуждения поступка новенькой, плечи ее передернулись в возмущенной брезгливости. Голосом, в котором за ровностью тона угадывался гнев, она произнесла:
— Мисс Олдфилд, что за маскарад?
— А вам какое дело, мисс Бартон?
— Что за зелено-желтый карнавальный костюм, мисс Олдфилд?
— Мисс Бартон, вы предпочли бы меня видеть в карнавальном костюме сиреневого цвета?
— Замолчите, мисс Олдфилд!
— С удовольствием, но только после вас, мисс Бартон!
Имоджен в раздражении бросила линейку на пол. Элен содрала с кульмана чертеж с ненавистными окнами. С минуту Элен молча стояла, оглядывая поле боя и присмиревших свидетельниц ристалища. Белесые ресницы трепетали от гнева, невидимые окружающим брови сошлись на переносице, алый бантик рта потерял очертания, вытянувшись в яркую линию. Боже, как мне повезло, что я не вижу себя сейчас! — подумала Элен. Гнев ее выглядел куда более страшным, чем она ощущала в душе.
Элен уже печатала шаг добротными туфлями, когда к ней бросилась Стефани, в отчаянии воскликнув:
