Светлана Бестужева-Лада - Госпожа генеральша
— Но твой же муж…
— Правильно воспитан, — хмыкнула Инна. — Попробовал бы он вести себя по-другому. Я лично ему в такой ситуации не завидую.
— А я тебе завидую. Я не умею вот так… жестко.
— Жестко? А разве можно по-другому? Милая моя, жизнь нужно брать за морду, и поворачивать ее так, как тебе нужно. А не изображать из себя скорбящую богоматерь, мужики этого не ценят, поверь мне. Они, как это ни смешно, искренне верят, что женщина — существо слабое, и без них ни в коем случае не проживет.
— Так я же…
— А ты, Анечка, сильная женщина. Ты все сама, всегда сама, про тебя можно забыть и не волноваться: ты выкарабкаешься. Мой Эдик думает, что если он меня оставит, я тут же повешусь или отравлюсь, потому что к жизни не приспособлена ни капельки. И я позволяю ему так думать. Более того, культивирую этот образ, хотя самым распрекраснейшим образом могу со всеми проблемами справиться сама.
— Мудрая ты женщина, — прошептала Анна.
— Нет, просто земная. Я ведь Эдика семь лет обхаживала, пока он на мне жениться решил. Учились вместе в полиграфическом, он парой курсов старше, москвич, красавец, из хорошей семьи. А я — пермячка, перебивалась на стипендию, место в столичном издательстве зубами выгрызла, а супруга своего измором взяла. Какие невесты вокруг крутились — красавицы, умницы, с родителями, дачами, машинами… Всех перетерпела, смогла так сделать, что без меня Эдику плохо, а со мной — полный кайф. А когда поняла, что он детей иметь ну ни в какую не хочет — тут-то и подловила: дала понять, что со мной таких проблем не будет. И вообще все будет так, как он скажет, потому что я без него — никто и зовут меня никак…
Анна слушала темпераментную исповедь Инны, затаив дыхание.
— Он до сих пор не понял, что карьеру ему я выстроила, точнее, вылежала с кем надо. Докторскую защитил, директором издательства стал, все его мечты, как по мановению волшебной палочки исполнялись. А когда роли-то переменились, он уже этого не заметил. Привык со мной советоваться, привык обо всем мне рассказывать, привык носиться со мной, как с хрустальной вазой. Я же без него пропаду, я же для него всем пожертвовала: карьерой, возможностью иметь детей… Вот так-то. Иначе вернулась бы в свою Пермь и сидела бы там в какой-нибудь пыльной дыре младшим редактором. Пик везения — выйти замуж за директора магазина. Нет, это не для меня…
— Я бы так не смогла, — искренне сказала Анна. — Сил бы не хватило.
— Вот-вот, а со стороны ты выглядишь совсем наоборот. Благополучная, устроенная, всем довольная. Так с какой стати с тобой церемониться? Везешь свой воз — и вези, никто помогать не будет.
— Ты же помогла работу найти.
— Я, Аннушка, воробей стрелянный, людей на своем веку повидала — всяких. И тебя, уж извини, насквозь вижу. Торговать в кооператив какой-нибудь ты не пойдешь — не то воспитание, да и характер не тот, свое дело открыть — это тоже уметь надо, а ты не умеешь. Так и будешь сидеть в своем уголке, грызть сухую корочку и ждать, когда времена изменятся к лучшему. А они сами по себе не изменятся. И потом разве это помощь? Это я Эдику своему очередное благодеяние сделала — надежного, ответственного сотрудника нашла. А тебе при этом просто повезло. Хотя… Из бывших твоих коллег, если честно, никого бы к мужу в издательство сватать не стала. Тунеядки и халявщицы по призванию.
— Ну уж и тунеядки, — обиделась было Анна за сослуживиц.
— Хорошо… бездельницы, — легко поправилась Инна. — Между прочим, они уже все пристроены, подсуетились, прежде чем к тебе с благой вестью наведаться. Тебя это ни на какие мысли не наводит?
— Нет, — растерянно покачала головой Анна.
— Девушки ловили благоприятный момент: вдруг предложили бы действительно хорошее место. Так на него однозначно тебя бы взяли. Но — не срослось, пришлось по-другому устраиваться. Вот тут уже можно тебя информировать, терять больше нечего. Ладно, милая. Поздно уже, сейчас наши преферансистки прискачут, давай-ка спать готовиться. Меня, кстати, послезавтра выписывают, а тебя?
Анна пожала плечами.
— У врача спросить ты, конечно, стесняешься? Эх, Анна, Анна, до чего ты к жизни не приспособлена! Ладно, я завтра с сестричками пошушукаюсь, может, что узнаю…
Эту ночь Анне все-таки удалось поспать. То ли биополе у Инны было достаточно мощным, чтобы зарядить энергией и соседку по койке, то ли организм мобилизовал защитные силы и не допустил второй бессонной ночи. А на следующий день выяснилось, что результаты ее анализов пришли, просто их куда-то засунули и забыли, что ничего «страшного» у нее нет, и через пару-тройку дней можно домой: на нормальную пищу, витамины и амбулаторное долечивание. Даже швы, точнее шов, снимать не надо: делали по новой технологии, должен рассосаться сам. Теоретически.
— Я тебе позвоню, — сказала ей Инна, выписываясь. — Недельки через две. Отдохнешь еще немного, оформишь увольнение с прежней работы… Хотя, зачем тебе этой ерундой заниматься? Совсем я тут тонус потеряла. Секретарша Эдика все оформит переводом, придешь сразу на новое место. От тебя, кстати, две остановки на метро или двадцать минут автобусом. Скажи, удобно?
— Спасибо тебе, — искренне сказала Анна. — Я бы без тебя тут совсем пропала, честное слово.
— Не пропала бы, — хохотнула Инна. — Ты — баба сильная, выкрутилась бы и сама. Правильно?
— Неправильно, — слабо улыбнулась Анна. — Я — слабая, я только теперь это поняла. Просто меня жизнь жалела-жалела, да и перестала.
Она даже не представляла себе, насколько была права. Евгений, которому позвонила накануне выписки, довольно сухо сказал, что освободиться в первой половине дня никак не может, и что ей разумнее взять такси, благо от больницы до дома недалеко. У Шурика какая-то сверхважная олимпиада, его лучше вообще не трогать. Так что увидятся дома.
Можно было бы позвонить кому-нибудь из бывших коллег, но Анна так и не смогла заставить себя это сделать. То ли гордыня внезапно появилась, то ли просто не хотелось видеть никого с уже прежнего места работы: их визита в больницу ей вполне хватило, чтобы понять: за много лет она так и не стала частью дружного коллектива, да и коллектив-то держался, в основном, на общем стремлении делать как можно меньше.
