Алекс Стрейн - Старая сказка
И вот тут нервы девушки не выдержали: взвизгнув, она бросилась в дом и очутилась на единственной обнаруженной «возвышенности», имеющейся в комнате, а именно на спинке видавшего виды дивана. Вжавшись спиной в стену, Микаэла с ужасом ждала продолжения, но, загнав ее в дом, псина неожиданно успокоилась и растянулась в дверном проеме. Микаэла стояла еще минут пять, не доверяя мрачному безразличию, застывшему на морде собаки, но ее ноги дрожали так сильно, что, не выдержав напряжения, она тихонько опустилась на диван. От страха ее трясло, зубы выбивали дробь.
Наверное, это бездомная собака, поселившаяся в заброшенном доме, предположила Микаэла. Она решила, что я посягаю на ее территорию. А может, она устроила мне ловушку и теперь я, так сказать, потенциальный деликатес к ее столу? «Живые консервы»… Микаэла присмотрелась к собаке. Нет, она совсем не выглядит бездомной. Черная шерсть лоснится, а на шее красивый кожаный ошейник с медной бляхой. Наверняка на бляхе выгравирована кличка животного. Микаэла попыталась вспомнить, какие обычно клички давали собакам ее знакомые. На память пришло только «Мисси» и «Фифи», да и вообще назвать собаками этих намытых, начесанных и наманикюренных избалованных созданий в рюшечках и бантиках язык просто не поворачивался. Вот у этой псины наверняка очень мужественная кличка. И она наверняка дрессированная! – посетила Микаэлу светлая мысль. Иначе как справляться с таким чудовищем?!
– Фу, – сказала Микаэла, чтобы проверить свою догадку, – нельзя!
Собака презрительно отвернулась и, высунув язык, стала часто дышать. Плохи мои дела, решила Микаэла и едва не расплакалась. Подтянув колени к груди, она обхватила их руками и уткнулась в них лицом. Для порядка всхлипнула пару разочков и снова покосилась на собаку. Та смотрела на нее с вежливым интересом.
– Отпусти меня, а? Пожалуйста! Посмотри, я ничего не взяла и не испортила. Я вообще здесь случайно оказалась. Обещаю, что в знак благодарности пришлю для тебя дюжину банок самых лучших собачьих консервов. Или даже две дюжины. Идет?
Оставшись совершенно равнодушной к попытке подкупа, собака зевнула, продемонстрировав все полторы тысячи ослепительно-белых и острых как бритва зубов, а потом положила голову на вытянутые передние лапы и сделала вид, что погрузилась в дремоту. Но едва Микаэла попыталась осторожно покинуть диван, как ее сторож вскочил и гавкнул так громко, что она в мгновение ока вновь оказалась на диване.
– Плохой пес! – отчаянно выкрикнула Микаэла в злорадно ухмыляющуюся морду проклятой собаки.
Слезы полились из ее глаз ручьями. Микаэла даже не знала, что она оплакивает: то ли этот крайне неудачный день, то ли наступившую в своей жизни огромную, жирную черную полосу – ужасный период, когда всевозможные несчастья сыплются на ее голову, как из рога изобилия. Невольно Микаэла начала тихонько причитать, специально для бездушного пса перечисляя все напасти, на нее свалившиеся, помянула и его вклад в череду ее неприятностей, а под конец вообще обвинила псину в черствости и злобности.
Излив все жалобы и вдоволь наплакавшись, Микаэла почувствовала себя совсем обессиленной. И ужасно голодной. Стыдно сказать, но после нервных всплесков ей всегда жутко хотелось есть. Просто невыносимо! Она уже два дня на голодном пайке! В поисках съестного Микаэла обшарила карманы, а также свою миниатюрную сумочку, но ничего, кроме дамских мелочей, ключей от машины и полупустой пачки влажных салфеток, не нашла. Даже завалявшейся карамельки! Зато теперь она может привести себя в порядок.
Салфетками она убрала все следы потекшего макияжа и чуть-чуть припудрила лицо. Эти процедуры ее окончательно утомили. А поскольку все равно деваться было некуда, Микаэла кое-как пристроилась на диване, положив голову на вытертый подлокотник. Голод частично притупил ее страх.
– Когда я хочу есть, то теряю над собой контроль, – предупредила она пса. – И тогда ты вполне можешь стать моим обедом, а не наоборот. Понял?
Пес снова зевнул, наглядно продемонстрировав, что это утверждение весьма спорно, но Микаэла так устала, что едва обратила внимание на эту красноречивую демонстрацию. На нее тоже вдруг напала зевота, и она совсем некстати вспомнила, что встала сегодня ни свет ни заря, много часов тяжело трудилась и вот уже пару часов сидит в этой хибаре под строгим надзором черной собаки неизвестной породы. Микаэла решила, что ничего страшного не случится, если она на пять минут закроет глаза.
4
– Эй, просыпайтесь! Да проснитесь же!..
– Клянусь, Анджело, если ты сейчас же не прекратишь, я поколочу тебя! – сквозь сон предупредила Микаэла и только потом вспомнила, что никакого Анджело здесь нет и быть не может.
Она испуганно села, старательно тараща глаза. Человек, который будил ее, отступил на шаг, позволяя тем самым себя рассмотреть. Коул Рассел. Очень неприветливый, очень хмурый. Чересчур суровый.
Ее рука машинально начала искать опору и на что-то наткнулась. Микаэла увидела раскиданные по софе дамские мелочи. Наверняка вывалились из сумки, пока она спала. Микаэла невольно порозовела от смущения и подгребла все это добро за себя.
– Добрый вечер, мистер Рассел.
По виду мистера Рассела Микаэла поняла, что для него этот вечер совсем не добрый. Кроме того, в тесном пространстве маленькой обшарпанной комнатенки он казался особенно большим и совершенно неприступным. Микаэла порывисто вздохнула.
– Что вы здесь делаете, мисс Престон? – вместо приветствия спросил он.
– Вы злитесь, – констатировала Микаэла очевидную истину. – Что ж… Имеете полное право.
Продолжать сидеть вот так, пока он возвышается над ней, было совершенно невозможно. Поэтому Микаэла решительно опустила ноги на пол, но тут же, краем глаза заметив, как у ног Рассела завозилось что-то большое и темное, инстинктивно отпрянула и даже поджала под себя ноги. Вот черт, она совсем забыла про проклятую собаку!
Микаэла решила, что они стоят друг друга: Коул Рассел и его пес. Два сапога пара: насколько черна шерсть несговорчивого пса, настолько и темны волосы его хозяина. Высокий, поджарый и темный, Коул взирал на Микаэлу с точно таким же выражением, как совсем недавно его собака.
– Фу, Олух! – сурово сказал Коул, заметив реакцию девушки, и собака тут же села, перестав принюхиваться, умильно поглядела на своего господина и помахала хвостом. Хвост подмел пол в радиусе двух футов за спиной животного.
– Не могли бы вы… отправить куда-нибудь вашего пса? Он меня очень нервирует!
Лицо Коула как-то странно перекосилось, но он тем не менее приказал:
– Олух, гулять!
Собака мигом умчалась из комнаты, цокая когтями по деревянному полу. Однако вопреки ожиданиям Микаэлы напряжение, витавшее в воздухе, не только не стало спадать, а, наоборот, возросло. Потому что теперь они с Расселом Коулом в этом доме – может быть, и не совсем в его доме, но уж точно на его территории! – совсем одни.
