Павел Шорников - Кукла на качелях
— Ничуть не бывало. Просто я всегда мечтал жить в Петербурге. Я видел много городов. Питер — один из красивейших. Поверьте. Я его ставлю выше Парижа.
Подали десерт — пирожные с легким сливочным кремом и ягодной начинкой.
«Интересная ситуация, — размышляла Алена. — Он уверен, что я Григорьева, дизайнер Григорьева. И, похоже нет никого, кто сказал бы ему, что он ошибается… Что мешает мне занять место тети? Не она ли мне сегодня сказала: когда предложат работу — сделаешь?! И вот не прошло и дня, мне… да мне! ее предлагают. Я — Алла. И я — Григорьева! Факс пришел на мое имя. Ну откажусь, и что? Заказ уйдет на сторону… А с ним, наверное, работать одно удовольствие. — Алена бросила на Хохлачева придирчивый взгляд. — Одет со вкусом, но не вызывающе. Держится хорошо. Спортивен… Сексопилен… Похоже, неплохой рассказчик. Не зануда… Есть в нем какая-то тайна. Этот шрам над бровью, который его ничуть не портит… И кольца нет! Завидный жених… Исполнить, что ли, специально для него роль дизайнера? А что, неплохой тренинг! Роль дизайнера вполне достойна. Для начинающей актрисы большая честь сыграть такую роль… И делов-то: мебель по углам расставить… Вот только сумма…»
Подали кофе в синих чашечках с золотым ободком.
Алена отпила глоток, вспомнила, как утром они пили кофе вместе с теткой на кухне, посмотрела на Андрея, который, не скрывая удовольствия, распространялся о своей фирме, дождалась паузы и сказала:
— Я все думаю про ваш договор… Знаете, Андрей, я не могу его подписать. Меня не устраивает сумма.
Андрей чуть не выронил чашку из рук.
— Не устраивает сумма?! Сколько же вы хотите?
— В три раза… меньше. Я не думала, что вы примете мои нескромные предложения. Это была обыкновенная отговорка… У меня сейчас столько дел… Но я уже жалею, что заморочила вас.
— Ну, меньше не больше, — улыбнулся Андрей. — Значит договорились?
— Но сначала хотелось бы взглянуть на дом.
— Конечно… Завтра ровно в два я заеду за вами.
Принесли на серебряном подносе счет.
С минуту Хохлачев смотрел на него, как на шкурку лягушки-царевны, потом взглянул на Алену и сказал:
— Удивляюсь, что у вас не возникло с лещами никаких проблем. Судя по цене, они были из чистого золота.
Обратную дорогу Алена проделала на «Ауди-100». За рулем сидел Андрей. Он рассказывал о Париже. И, судя по рассказу, Париж он ставил все-таки выше Петербурга.
Андрей остановил машину у подъезда. В окне первого этажа горел тусклый свет. У окна Хохлачев заметил неподвижно сидящего старика, похожего на бюст самому себе. Этого старика Хохлачев видел потом каждый раз, когда приезжал сюда, и настолько привык нему, что даже перестал замечать.
Андрей отвел глаза от окна, посмотрел на девушку.
«Еще не поздно дать задний ход», — подумал он.
«Еще не поздно образумиться», — подумала она.
— Значит, вы тверды в своем решении? — спросил он.
— Так же, как и вы! — последовал ответ.
Алена вышла из машины, махнула на прощание рукой и вошла в подъезд. Когда она остановилась возле своей двери и полезла в сумочку за ключами, кто-то больно схватил ее за руку и развернул.
От неожиданности девушка вскрикнула.
Перед ней, продолжая с силой сжимать ее руку, стоял молодой человек с короткой стрижкой и серьгой в левом ухе.
4
Всю следующую неделю Алена была занята тем, что проклинала себя за легкомыслие, отсутствие чутья и нежелание думать о последствиях. Ей не пришлось долго внушать себе мысль, что она дизайнер. Она не знала законов, по которым жили и взаимодействовали между собой вещи и пространство, но она их всегда чувствовала: борьба цветов, перекличка форм, соперничество линий, игра света… Своя, не таящаяся от чужих глаз, но такая неприметная, полная драматизма жизнь…
Как было условлено, на следующий день после ужина в ресторане, ровно в два часа, Андрей заехал за Аленой, и они отправились смотреть дом на Васильевском острове. Увидев этот дом, Алена еле удержалась от вздоха разочарования. Двухэтажный, с прогнившей крышей, листами проржавевшего железа на окнах и заколоченной досками дверью. По оригинальному, но потерявшему всякий лоск фасаду можно было предположить, что дом когда-то был особняком какого-нибудь купца первой гильдии или генерала от инфантерии в отставке.
«Авантюристка проклятая, — отругала себя девушка. — Но, может быть, еще не поздно отказаться?..»
Андрей перехватил потускневший взгляд Алены.
«Надо поддержать ее! — понял он. — У страха глаза велики. А ведь она может!.. Судя по тому, что удалось о ней узнать…»
А узнать об Алене Хохлачеву удалось почти все. Один из его бывших одноклассников работал в службе безопасности… Андрей позвонил ему утром и через час получил о девушке самую полную справку: кто она, чем занималась, воронежский адрес и телефон…
— Я понимаю, — заметил как бы между прочим Хохлачев, — мой дом для вас больше рутина, чем творчество. Дом Малькова вы поднимали из таких точно руин… И все же…
«А это идея! — обрадовалась Алена. Взять и оттолкнуться от дома Малькова!»
— Крышу я бы покрыл нержавейкой, — беспечно добавил Андрей.
— А это уже мне решать, — жестко проговорила Алена.
Она заставила Хохлачева взломать дверь и прошла внутрь дома. Андрей вошел следом за ней. Солнечный весенний день сменился вдруг полумраком. Пахнуло плесенью, отсыревшей штукатуркой и кошками.
Алена дотронулась до стены.
«Да его лет пять только просушивать надо», — с ужасом подумала она.
Они ходили по комнатам, лавируя между кучами мусора. Алена пыталась на глазок определить, какие из стен несущие, а какие нет. В том, что придется делать перепланировку, она не сомневалась.
«Нет, так нельзя. Нужно достать чертежи… О Господи! Дом прошлого века минимум. Где достанешь документацию на него? И вообще, где что доставать?.. Нужно сходить в архив… Какой? Нужны материалы, техника, рабочие… Вот влипла… Это называется: мебель по углам расставить!»
Как ни странно, дом Алене понравился. В нем было главное, что она ценила и в людях, и в вещах, — энергетика. Дом снимал усталость, отгонял страхи…
«Если все сделать с умом, — заключила она, — в этом особняке можно будет жить припеваючи… Внизу вестибюль, гостиная, просторная кухня, столовая. В другом конце — ванная и туалет, комната для гостей. Лестницу пошире… Наверху две спальные комнаты, кабинет, ванная и туалет — непременно отдельно — и… детская… две детских!»
К машине она вернулась в приподнятом настроении.
— Что скажете, Алена? — Хохлачев предупредительно открыл перед ней дверцу.
