Сонда Тальбот - Запомни мои губы
— Ты маг и чародей! — Леа в очередной раз восхитилась искусством бармена. — Как тебе только удается с такой быстротой готовить коктейли?
— Опыт, моя дорогая, опыт… — величественно произнес Эдди. — А вот и Пэтти. Как обычно, опоздавшая…
Леа повернулась. К стойке действительно направлялась Пэтти Уоткинс. На ней был голубой сарафан прямого кроя, расширявшийся книзу, довольно элегантный и скрадывающий ее пышные формы. С косметикой подруга, правда, перебрала: вместо легкого дневного макияжа она украсила себя толстым слоем синих теней и таким же толстым слоем туши. Карминно-красная помада совсем уж не соответствовала ее легкому наряду. Макияж был слабостью Пэтти — она любила яркие оттенки, которые совершенно не шли ее мягкому, немного детскому личику.
Пэтти чмокнула Леа в щеку и присела за стойку.
— Привет всем! Дорогой Эдди, мне нужно что-нибудь покрепче.
Решительный настрой подруги не слишком понравился Леа. Она покосилась на Пэтти и укоризненно покачала головой.
— Не слишком ли рано для крепких напитков?
— Вот когда от тебя уйдет муж, тогда и будешь рассуждать о крепости напитков!
Понятно… Настроение у подруги далеко не радужное. Леа осталось только смириться с тем, что сегодня Пэтти за руль не сядет. Да и сама Леа, скорее всего, тоже. Придется брать такси и на нем ехать домой. Разумеется, предварительно подбросив Пэтти, которая совершенно не умеет пить. Да, перспектива, прямо скажем, чарующая, вздохнула про себя Леа. Но об этом лучше не задумываться.
Она зажала между зубами тоненькую коктейльную трубочку и залюбовалась тем, как Эдди творит очередной шедевр.
— О чем задумалась? — Пэтти откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Леа. — Что-то мне не нравится «радостное» выражение твоего лица. Проблемы с Ричи?
— Вовсе нет. С чего ты взяла? — прошелестела Леа сквозь коктейльную трубочку.
— А кто еще мог вызвать на твоем лице такую тоскующую мину?
— Ты несправедлива к Ричи, — досадливо поморщилась Леа. Конфликт между мужем и подругой почему-то был ей сегодня особенно неприятен. — Наоборот, он совершенно спокойно отнесся к тому, что мы пойдем в «Вирджин».
— А что, он должен был приковать тебя цепями к батарее? — съязвила Пэтти.
Леа бросила на нее долгий серый взгляд, говорящий о том, что кое-кому не стоило бы лезть во внутрисемейные отношения. Пэтти была понятливой, и смысл взгляда дошел до нее сразу же. Она опустила небесно-голубые глаза в рюмочку с текилой и пробормотала:
— Извини…
— Да ничего. Зря ты перенесла встречу. — Леа перевела разговор в другое русло. — Посмотри — в кафе почти никого нет. Кроме трех дамочек с их никудышными кавалерами.
— А мне никто и не нужен, — насупилась Пэтти. — Я хотела посидеть в хорошей компании — она у меня есть, — Пэтти обвела взглядом Эдди и Леа. — Так что забудь о своих далеко идущих планах снова выдать меня замуж. — Она улыбнулась Леа, слизнула с рюмочки соль и, запрокинув голову, влила в рот текилу. — Неплохо. — Пэтти слизнула оставшуюся соль и пососала лимонную дольку. — Я чувствую себя почти человеком.
— Сколько тебе нужно для того, чтобы почувствовать себя совсем человеком? — рассмеялся Эдди. — Еще парочку?
— Пожалуй…
— Эдди! — Леа возмущенно уставилась на бармена. — Ты же знаешь: она совершенно не умеет пить!
— Если бы Пэтти совершала рейды в «Вирджин» ежедневно, я бы, естественно, беспокоился о ее состоянии. Но сейчас — не вижу в этом смысла. Пусть девочка развлекается. — Он подмигнул Пэтти, глаза которой уже начали блестеть от выпитой текилы. — А ты, Леа, становишься страшной занудой… Неужели этот скучный костюм повлиял-таки на твой характер?
Леа вспыхнула. Как ее друг может говорить о ней такие вещи! И вовсе ее костюм не скучный! Хотя… Если вспомнить отражение в зеркале, где она выглядела самой настоящей училкой лет сорока… Но ведь именно такой она нравится Ричи, и это главное. Она метнула на Эдди негодующий взгляд.
— Хотела бы я знать, Эдди Пойлет, чем это тебе не угодили моя блузка и юбка?!
Эдди пожал плечами и ничего не ответил. Если Леа хочет оставаться слепой — это ее право. Ему, как другу, в течение семи лет приходилось смотреть на эту безрадостную метаморфозу — превращение из бабочки в гусеницу, — неужели теперь он не имеет права высказать свое мнение по этому поводу?
Эдди был знаком с Ричи Майером не очень хорошо, но нескольких визитов в дом четы Майер опытному бармену вполне хватило для того, чтобы составить полное впечатление об этом человеке. Во-первых, Ричи был снобом, а Эдди таких чуял за версту. Конечно, ни о каком аристократическом превосходстве здесь и речи идти не могло, но позиция удачливого бизнесмена давала Ричи право другого превосходства — материального. Которое Ричи Майер всячески старался подчеркнуть. Странно было одно — почему этого не замечала Леа?
Во-вторых, Ричи Майер относился к тому типу мужчин, которые воспринимали женский пол как что-то вспомогательное, дополнительное, а не как самостоятельную единицу. Однако он был слишком хитер, чтобы явно демонстрировать свои патриархальные замашки. И Леа, которую за несколько лет ему удалось превратить в одомашненную Нору, была тому наглядным подтверждением. Эдди бесился (про себя, разумеется), глядя на то, с какой ловкостью этому зазнайке удается манипулировать своей женой, далеко не глупой женщиной.
Несколько часов в «Вирджин» пролетели незаметно. Леа успела заказать еще два коктейля, а Пэтти — хорошенько захмелеть от выпитой текилы. Ее голубые глаза заволокло легкой дымкой, по которой Леа всегда безошибочно вычисляла то состояние, в котором Пэтти пора останавливать. Девушка действительно не умела пить — норма для нее была понятием зыбким, расплывчатым, и поэтому Пэтти никогда не могла остановиться вовремя. Уговорить ее оторваться от выпивки тоже было нелегким делом, но Леа это, как правило, удавалось. За исключением тех редких случаев, когда Пэтти наотрез отказывалась внимать голосу разума. Эти отказы влекли за собой массу неприятностей наутро, поэтому Пэтти знала по опыту — подруге лучше доверять в этом вопросе и сдаваться без боя.
Подхватив под ручку слегка покачивающуюся Пэтти, Леа попрощалась с Эдди и, выслушав несколько шуточек по поводу того, как забавно она выглядит с выпившей подругой, вышла из «Вирджин». Настроение было ни к черту. Посиделки с друзьями почему-то не вызвали у Леа того прилива чувств, который следовал за ними обычно. Осадок утренней тревоги по-прежнему колыхался где-то на дне души и, кажется, не собирался испаряться.
Леа оставила свой «фольксваген» на стоянке. Она не садилась за руль даже после глотка шампанского. Поймав такси, она посадила вперед Пэтти — чтобы ту не укачало на заднем сиденье, а сама села назад.
