Фиона Худ-Стюарт - Я подарю тебе счастье
Волны шелковистых волос струились у нее по плечам, и нежная кожа матово блестела в лунном свете.
Боже, как она хороша! — мелькнула у Рамона мысль, и неукротимое желание снова пронзило его, когда, не в силах устоять, он приблизился к ней. Она его жена. У него есть полное право обладать ею, — Нена, — прошептал он тихо и вкрадчиво, позволь мне любить тебя. Позволь мне стать твоим мужем.
— Я… я не могу, — внезапно охрипшим голосом ответила она, остро ощущая его запах, его мужскую сущность, все, что неотвратимо влекло ее к нему, несмотря на отчаянные попытки напомнить себе о причинах, по которым она не может допустить, чтобы это произошло.
— Я обещаю, что не причиню тебе боли, — успокаивающе сказал Рамон, положив руки на перила и склонившись над ней. Его загорелое лицо и чувственные губы были совсем близко.
И тогда, почувствовав жаркую дрожь, которая вызвала у нее внезапную слабость, Нена поняла, что Рамон собирается поцеловать ее.
Разве она может сделать что-нибудь, чтобы помешать ему? Нена знала, что, как бы она ни пыталась оправдаться перед собой, ей не остановить его. Она должна сопротивляться. Нельзя, чтобы Рамон увидел, что он небезразличен ей. Нена презирала его и в то же время страстно желала его прикосновения.
Ход ее мыслей прервался, потому что Рамон приник к ее губам, и Нена отдалась своему первому настоящему поцелую. Она почувствовала, как, уступая давлению, размыкаются ее губы. В какое-то мгновение она попыталась протестующе отпрянуть, но нежная настойчивость его языка искусно сломила сопротивление, заставив Нену вцепиться в плечи Рамона. Ей нужна была опора, потому что казалось, земля поплыла у нее под ногами.
Рамон притянул Нену к себе. Одна его рука лежала на ее затылке, в то время как другая наслаждалась восхитительными холмиками ее ягодиц. Ее небольшие упругие груди были крепко прижаты к его груди.
Внезапно Рамон почувствовал, как Нена крепче сжала его плечи. Она судорожно вздохнула, когда он принялся покрывать поцелуями ее шею. Он понял, что находится на верном пути.
Запрокинув голову, Нена застонала, отдаваясь его ласкам. У нее вырвался тихий стон, в котором слились изумление и восторг, когда губы Рамона обхватили ее напрягшийся сосок, дразня его через мягкую ткань рубашки и вызывая желание вскрикнуть от радости и боли и освободить от препятствия, мешавшего вкусить ей всю полноту его ласк.
Но Рамон медлил.
Обхватив Нену рукой, он нежно мял другую грудь, пока она не почувствовала, что больше не в силах выносить жгучий жар, пронзивший ее. Затем туго закрученная спираль основного инстинкта начала распрямляться, вызывая у нее прежде никогда не испытываемое ощущение, нараставшее с такой силой, что у нее вырвался вскрик. И когда Нена, не в силах больше терпеть, вцепилась в густые черные волосы Рамона, собираясь молить его о пощаде, произошло чудо, и огненная волна, которая плавила ее изнутри, достигла своего пика и распалась, задержавшись на несколько секунд, чтобы отхлынуть и разлиться по всему телу нежным и острым наслаждением. Нена почувствовала, что у нее подгибаются ноги, и, когда Рамон подхватил ее, она обессиленно склонилась к нему.
— Красавица моя! — прошептал он по-испански и понес Нену в свою спальню, довольный и гордый тем, что он только что познакомил ее с первым сексуальным переживанием.
— Рамон, что ты делаешь? — едва слышно произнесла она, когда он положил ее на середину огромной кровати с четырьмя бамбуковыми столбиками, вуалевыми занавесками и прохладными мягкими льняными простынями.
— Нена, ты можешь быть юной и невинной, — насмешливо ответил он, блеснув карими глазами, — но я думаю, ты прекрасно знаешь, что я делаю. Настало время по-настоящему сделать тебя моей женой.
— Нет. Я не хочу. — Она вжалась в подушки и согнула ноги в коленях, натянув на них ночную рубашку.
— Нена, после того, что произошло, это смехотворное заявление, — возразил Рамон, и от его чувственного смеха в ней вновь вспыхнуло пламя. Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя, — проникновенно сказал он, и его длинные смуглые пальцы заскользили от ее горла к соску. Рамон заглянул ей в глаза. — Скажи, что ты не хочешь, чтобы я ласкал тебя, произнес он со спокойной уверенностью, и я немедленно оставлю тебя в покое.
Нена попыталась собраться с мыслями, но не могла устоять перед искусительной лаской, которая затуманивала ей рассудок.
— Я не… я не могу…
— Можешь, красавица моя. Конечно, можешь.
Помни, что я твой муж. Со мной, Нена, ты можешь позволить себе все. Я научу тебя, я покажу тебе то, о чем ты никогда не могла даже мечтать.
Здравый смысл быстро покидал ее. Нена со вздохом откинулась на подушки.
— Нет, — повелительно сказал Рамон. — Не убегай от меня. Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной.
Я хочу, чтобы ты знала, кто и когда любит тебя.
Сними рубашку, Нена.
Она снова попыталась отвернуться.
— Нет. Пожалуйста, Рамон, я…
— Нена, можно напомнить тебе, что несколько дней назад ты поклялась повиноваться мне? Неужели ты не сдержишь слово? — Он пристально посмотрел на нее, и она почувствовала, что не в силах отвести взгляд от его неумолимых глаз. — Я твой муж, мужчина, который имеет право видеть тебя, обладать тобой.
Это приказ, поняла Нена, жалея, что ей не хватает силы воли отказать ему. Она ненавидит его за то, что он делает. Но женщина в ней готова сдаться. В конце концов, Рамон прав. Обет "жена да повинуется мужу своему" был частью их брачной церемонии; она произнесла эти слова. Но тогда ей не пришло в голову задуматься об их значении.
Сейчас, когда он поднялся с кровати и стоит рядом, глядя на нее с неумолимой требовательностью, она осознала их по-настоящему.
Медленно, очень медленно Нена начала двигаться к краю постели.
— Встань, — тихо приказал Рамон.
Стиснув руки, с пылающим лицом она повиновалась. Он стянул с нее рубашку, и теперь только волны шелковистых волос прикрывали ее наготу.
Рамон отступил на шаг, пожирая Нену глазами.
— Ты красива… восхитительна! — хрипло прошептал он. Его рука, скользнув по груди Нены, опустилась к ее животу.
Несмотря на смущение, она затрепетала, когда пальцы Рамона продвинулись ниже. И тогда непреоборимое желание познать ощущение всего сильного мужского тела заставило Нену потянуть за воротник пижамы Рамона.
— Не спеши, дорогая, — прошептал он ей на ухо. Всему свое время.
— Нет, — едва сумела она проговорить. — Ты видел меня. Теперь я хочу видеть тебя.
Рамон удовлетворенно рассмеялся.
— Хорошо, милая моя, — согласился он, продолжая ласкать Нену одной рукой, в то время как другой он помогал снять мешающую ей одежду.
