Энн Вулф - Лабиринты памяти
— Приехали. Волтингтон. — Водитель остановил машину и повернулся к Ате и спящему Трэвору. — Где лучше вас высадить?
Трэвор открыл глаза. Значит, приехали. Он не думал, что дорога до Волтингтона займет так много времени. Что делать? Не бросать же Амату ночью посреди города. Совсем не обязательно, что она его вспомнит. Для обращения в полицию — поздно, сейчас они все равно ничего не смогут узнать. К тому же, ему проще будет иметь дело с полицейскими, чем одинокой девушке, потерявшей память. Решено. Он поможет ей выяснить адрес, а дальше — сама разберется.
— Отвезите нас в ближайшую гостиницу, желательно, чтобы она не оказалась последней дырой. Я заплачу за ваше беспокойство. — Трэвор сунул водителю пару банкнот. Очевидно, сумма была весьма внушительной, потому что водитель, рассыпавшись в благодарностях, без лишних вопросов побежал выяснять расположение лучшей гостиницы в городе.
Ата окинула Трэвора ошеломленным взглядом. Она-то думала, что он довезет ее до первого полицейского участка и оставит там. Трэвор поспешил объясниться.
— Сегодня вы все равно ничего не узнаете. Не бросать же вас здесь одну. Да и я не доберусь домой, разве что поймаю попутный вертолет, — вздохнул он. — Сегодня выспимся, а завтра пойдем в полицию, выяснять, кто вы такая. Думаю, деньги ускорят этот процесс. И мне все-таки ужасно интересно, кем окажется Амата из Волтингтона.
Ата улыбнулась грустной, но благодарной улыбкой.
— Пока вы спали, я размышляла, что движет вашим участием помимо простого сочувствия. И оказалась права — любопытство.
Трэвора это задело: опять она выискивает в его характере отрицательные черты. Теперь, видите ли, он помогает ей из любопытства. Хотя, если задуматься, ее история изрядно заинтриговала его, давно уже ничем не интересующегося человека. И он действительно хочет знать развязку. Только узнает ли?
— Наверное, это можно назвать любопытством. Но вам же это на руку, Ата.
Что за человек — не может не уколоть! Да, на руку. Иначе, что бы она делала сейчас? Барабанила в дверь полицейского участка кулаками, дрожа от холода? Только зачем напоминать ей об этом?
Через полчаса они уже поднимались по высоким ступеням гостиницы, покрытым ворсистым малиновым ковром. Ата почти засыпала на ходу, умудряясь попутно предаваться грезам о душе. Ночной рубашки у нее не было, и Трэвор любезно предложил ей одну из своих чистых футболок. В общем, все не так уж и плохо складывается, резюмировала она. Могло быть гораздо хуже.
Ата вошла в свой номер. Большая кровать с уже застеленным на ней бельем, пушистый ковер песочного цвета, бежевые занавески, расшитые золотистыми цветами. Пара тумбочек из светлого дерева, вместительный стенной шкаф. Довольно мило, но слишком много места для нее одной. Ата взяла махровое полотенце приятного желтого цвета, захватила футболку Трэвора и направилась в душ. По дороге в Волтингтон она успела замерзнуть, поэтому теплые, почти горячие струи душа принесли ей несказанное облегчение. Сладкий расслабляющий аромат миндаля и ванили окончательно погрузил Ату в дремотное состояние. Она смыла с себя гель для душа и с трудом вылезла из ванной.
Добираясь до кровати с полузакрытыми глазами, Ата подумала о том, что ночной Волтингтон, который она увидела, выходя из машины, не вызвал в ее душе никакого отклика. А это — город, в котором она живет и, возможно даже, родилась. Нечего думать об этом сегодня. Будет день, и будет пища. Завтра все будет по-другому. Ей так хочется найти свой дом…
С утра Ату разбудил стук в дверь и до боли знакомое ворчанье: будить ее пришел Трэвор. Просыпалась она тяжело. Кажется, с трудом открывающиеся веки и тяжелое ватное тело были последствием трехнедельного лежания в клинике. Чувство неопределенности, какой-то туманности сознания изрядно портило настроение. Она не видела снов. Ни в больнице, ни здесь, в гостинице. Ведь что-то же должно было ей сниться! Она так надеялась, что сны прольют свет на ее утраченное прошлое, но очередная надежда рухнула. Не исключено, конечно, что сны она видела, только забывала при пробуждении. Такое бывает. А если она никогда не видела снов?
Ата заставила себя подняться, скинула одеяло и поплелась в ванную. Сполоснуться и одеться надо бы поскорее, не то упреков Трэвора не избежать. С утра он, наверное, особенно ворчлив. Да она и сама не в духе, так что они обязательно поссорятся. Только зачем представлять себе это заранее? Надо подумать о чем-нибудь приятном. Только о чем? Например, о круассанах. Она обязательно закажет их на завтрак.
Ата натянула свое коричневое платьице, провела расческой по густым каштановым волосам. Мельком взглянула в зеркало. Не так уж плохо — синяки под глазами потихоньку проходят, лицо тоже начинает приобретать здоровый цвет. Скорее бы уже походить на человека — образ тощей замухрышки начал порядком ей надоедать.
Трэвор ждал ее внизу и уже успел заказать завтрак. С удивлением и удовольствием Ата обнаружила среди заказанного круассаны, лежащие на белой фарфоровой тарелке.
— Я знал, что вам понравится, — довольным голосом произнес Трэвор, не дожидаясь слов благодарности. Круассаны — первое, что пришло ему в голову, когда официантка спросила его о заказе.
Оказывается, он даже может быть галантным, улыбнулась про себя Ата. Вчера — роскошное дорогое вечернее платье, сегодня — ее любимые круассаны на завтрак. Не ожидала от вас, Трэвор Лоу. Хотя очень приятно.
— Спасибо, Трэвор. Я ужасно голодна.
Пока Амата с аппетитом уплетала яичницу со спаржей и томатами, Трэвор, с набитым ртом, не переставал бранить неудобство кровати в его номере.
— Как будто в матрас положили камни. Здоровые такие булыжники. Сплю я и так отвратительно, а тут еще эта мерзкая кровать, черт бы ее подрал. Руки с утра так и чесались черкнуть в жалобную книгу парочку строк о здешних спальных местах.
— Да вы просто принцесса на горошине, — не удержалась Ата. — Я заснула сразу же, как только моя голова коснулась подушки.
— Говорю же, — прорычал Трэвор, — у меня бессонница. Даже дома я часами ворочаюсь в кровати, прежде чем заснуть. В гостиницах этот процесс растягивается до бесконечности.
— Позвольте вам напомнить, — не унималась Ата, — что вчера в машине вы превосходно заснули, несмотря на неудобство сиденья и дорожную тряску.
— Во-первых, я не спал, а дремал. А во-вторых, это произошло по инерции — я привык пить снотворное в самолете, на этот раз я его не выпил, поэтому…
— Не кажется ли вам, Трэвор, — прервала Ата его рассуждения, — что вы себя больше накручиваете, нежели вам плохо в действительности. Общаясь с вами, я пришла к выводу…
