Хеди Уилфер - Греховные сны
— Ты меня хочешь, — хрипло выдохнул он, и слова его прозвучали не вопросом, а утверждением.
Однако Кандида все равно кивнула, ибо не было места лицемерию и притворству между теми, кого свела сама судьба. Вздрогнув, точно застигнутая охотником лань, она робко подняла взгляд. Его глаза графитово-серые, потемневшие до угольно-черного оттенка, пылали огнем. Черты лица обозначились резче, а губы...
Голова Кандиды кружилась, ноги подкашивались. Тишина и напряженность растекались в густеющем воздухе, точно тонкой корочкой льда покрывая бездонный, ледяной омут. Лишь безрассудный храбрец дерзнул бы бросить вызов опасности.
— Иди сюда, — тихо приказал незнакомец.
Кандида мгновенно послушалась, одним неуловимым движением преодолев разделяющее их расстояние и словно с разбегу окунувшись в знойный жар, исходящий от его тела. С губ ее сорвался еле слышный, блаженный вздох. И вот незнакомец сомкнул объятия. Тогда она запрокинула голову навстречу его поцелуям и ее губы — такие нежные, такие упоительно-влажные — нетерпеливо приоткрылись.
— О да. Да. Ты меня хочешь...
Он хрипло прошептал эти отрывистые, исполненные жгучего соблазна слова, не отрываясь от ее губ. И голос его звучал удовлетворенно, едва ли не самодовольно — словно речь шла об утоленной мужской гордости. Вот он крепче сомкнул объятия, заставляя Кандиду откинуться назад так, чтобы тела их соприкасались как можно интимнее.
И только тогда он припал к ее губам поцелуем, который Кандида, будь она в состоянии оценивать и анализировать, назвала бы яростным, и свирепым, и властным, словно незнакомец стремился силой подтвердить свои права на нее, сокрушить в объятиях первобытной страсти. Кандида беспомощно всхлипнула, точно прося пощады, точно напоминая о своей уязвимости, неопытности и неведении. И все-таки каким-то непостижимым образом она вновь ощутила эффект узнавания.
— Понравилось? — глухо осведомился незнакомец, отрываясь от ее распухших губ.
В следующую минуту, не дождавшись ответа, он вновь подался вперед и с тем же исступленным, жарким самозабвением приник к затвердевшему соску. Пальцы его умело сдвинули в сторону тонкую ткань, открывая взгляду округлую грудь, а жаждущие, нетерпеливые губы уже ласкали второй сосок сквозь невесомый шелк лифчика и блузки.
Мгновение Кандиде казалось, что этого экстатического блаженства ей не пережить. Она затаила дыхание, чувствуя, что еще немного — и у нее остановится сердце. Глаза ее были закрыты, но перед внутренним взором стоял тот самый ослепляющий белизною свет, что запомнился ей на грани жизни и смерти — чистый, яркий, проникающий в самую душу... точно сама любовь.
Кандида открыла глаза и залюбовалась склоненной головой незнакомца в ореоле каштановых кудрей. Его открытая взгляду шея казалась ей несказанно трогательной, наводила на мысль о беззащитном мальчике, о ребенке... который в один прекрасный день у них непременно родится...
И в тот же миг Кандида вздрогнула, точно грубая рука задела в ней мучительно ноющий нерв. Острая боль тут же схлынула, но страх остался.
— Что такое? Ты передумала? — отрывисто спросил незнакомец, поднимая голову и испытующе глядя ей в глаза.
И таково было выражение его лица, что Кандида поспешно отвела взгляд. Где-то в глубинах подсознания уже пробудились тревога и настороженность, но девушка усилием воли подавила их. Ничто не испортит ей этого волшебного момента сближения. Ничто на свете!
— Я... — медленно начала она, подыскивая нужные слова.
Ей так хотелось оправдаться перед любимым, попросить его о помощи, рассказать об остром приступе боли и смутно ощущаемой угрозе!
Но вместо того чтобы к ней прислушаться, незнакомец нетерпеливо тряхнул головой.
— Мне казалось, ты хочешь, чтобы мы отправились прямиком в постель. Ведь так, Кандида?
Кандида! Он знает ее имя! Сердце девушки неистово забилось в груди, тело затрепетало от нежданного сладостного потрясения.
— Да... я хочу, чтобы мы занялись любовью, — сбивчиво пролепетала она и на одном дыхании добавила: — Наверху, в той комнате, которая...
Пусть он наконец поймет, что ее интуиция, и внутренний голос, и инстинкты — все повинуются подсказке свыше.
— Я знаю, в какой, — заверил незнакомец, и в его низком, хриплом от страсти голосе прозвучала нотка раздражения.
Может быть, это слух ее обманывает? Да уж, не иначе!
Рука об руку они поднялись — медленно, шаг за шагом, все теснее прижимаясь друг к другу. На площадке между двумя пролетами лестницы она помедлила и рассеянно взглянула в окно, на реку.
— Этот дом построил капитан китобойного судна, — сообщила она чуть слышно.
— Знаю, — коротко ответил ее спутник, на мгновение отдергивая руку.
— И этот дом мне иногда снится, — призналась Кандида, осторожно подыскивая слова. Ну как поведать ему о своем мистическом произведении? — И комната тоже... И ты...
Умолкнув, она снова прильнула к любимому, точно ища защиты. Сильная рука обнадеживающе обняла ее за плечи.
Остаток пути они проделали молча. И уже у самого порога комнаты незнакомец произнес-таки слова, от которых сердце ее ликующе забилось в груди:
— Ты мне тоже снишься.
Она ему снится! Значит, не одна она пережила это волшебное ощущение узнавания! Вне себя от радости, Кандида обернулась к любимому и, крепче стиснув его руку, спросила:
— Так, значит, ты узнал меня тогда, в ресторане?
Незнакомец коротко, словно нехотя кивнул — и у Кандиды защемило сердце. Он смущен, он боится сознаться в собственной слабости... Ох, как она его любит, как любит! До чего удивительно, что они нашли друг друга!
— Все будет хорошо, — ласково заверила она. — Отныне все будет просто замечательно.
Кандида переступила порог... и оказалась в комнате из своего сна. Огромные окна выходили на обрыв над рекой, а дальше расстилались поля и холмы. Деревянный, до блеска натертый пол. Обшитые деревом стены. На окнах чуть колышутся невесомые тюлевые шторы. Кровать...
При виде кровати Кандида вздрогнула да так и не смогла отвести изумленного взгляда. В отличие от ее собственной это была настоящая антикварная вещь, а вовсе не имитация. Очень медленно, едва ли не с опаской, девушка коснулась металлической спинки. На ощупь железо казалось теплым и слегка шершавым от времени. В сравнении с ее ложем эта кровать выглядела гигантской. А тут еще пышно взбитая перина, целая гора подушек, кремово-белое белье с ручной вышивкой... Кандида наклонилась, погладила покрывало, и в воздухе разлился неуловимо-нежный запах лаванды.
— Кровать... — тихо выдохнула она.
— Супружеское ложе, — с горькой издевкой проговорил незнакомец.
