София Чайка - Подруги. Друзья. Тринадцать лет спустя
Счастье, что она не носила коротких юбок, потому что, только представив себе нежные окружности, скрывающиеся под незначительной преградой, он испытал сильнейшее напряжение в паху.
Кажется, ему придется действовать более решительно на пути завоевания Тины, иначе постоянное напряжение его просто убьет. Теперь он не мог позволить себе легкую, ни к чему не обязывающую интрижку, когда был так близок к осуществлению своей мечты.
— Катя, сделайте мне кофе, пожалуйста.
Он не хотел кофе. Он хотел, чтобы Катерина покинула его кабинет и избавила от соблазнительного зрелища.
Завтра он посмотрит на нее совсем другими глазами.
Алевтина тоже пришла в это утро на работу довольно рано. Даже раньше своей секретарши.
Она потратила эту ночь на чтение скучных заметок подчиненных, пытаясь выбрать хоть что-то интересное. Ей пришлось выпить несколько чашек крепкого кофе, чтобы не уснуть прямо на стопках бумаги. Она уж решила, что обязательно попросит сотрудников газеты набирать материал на компьютере и сбрасывать на ее почту, а еще — заставит ненавистного Зотова заплатить за ее бессонную ночь.
Возбужденная мегадозами кофе, она отказалась от обычного полного макияжа и ограничилась только тушью и блеском для губ. Но даже в угоду Илье Тина не изменила своим любимым летним платьям с глубоким декольте. В конце концов, она не берет интервью, и кроме коллег — и Зотова — на работе ее никто не увидит. Пусть этот деспотичный собственник не думает, что может подчинить себе Алевтину Сосновскую.
Ее секретарь с неизменно недовольным выражением на лице наконец-то явилась в офис и заглянула в кабинет главного редактора. Возможно, она и удивилась, застав свою начальницу на работе в такую рань, но никак не прореагировала на это, лишь небрежно проронила «Здравствуйте», словно оказала любезность.
Поскольку отобранного материала оказалось слишком мало для полноценного номера газеты, Тина принялась рыться в интернете, чтобы придать выпуску большую изысканность. Она уже печатала на принтере наиболее удачный очерк о жизни столичной богемы, когда услышала довольно странные звуки, доносящиеся из приемной.
Они очень напоминали женское хихиканье. И это хихиканье постепенно продвигалось в сторону ее кабинета. Оно на секунду стихло перед дверью, а затем возобновилось с новой силой, влетев в комнату вместе с автором смешных звуков — Аделаидой Валериановной, и их вдохновителем и виновником — Зотовым.
— Илюша, вы такой шалун! — глаза пожилой женщины вели обстрел мужчины по всем правилам флирта, который был в моде в годы ее молодости. — Придумали такое — «Очаровашка!» И по — отношению к кому? К скромной и не слишком молодой секретарше.
Очевидно, недовольное отношение этой женщины не распространялось на красивого мужчину, так мило ей улыбавшегося.
Аделаида Валериановна, заметив, что она уже пересекла зону, где заканчивалось ее гостеприимство, сделала шаг назад и доброжелательно спросила:
— Илья, вам принести кофейку или чаю? Я испекла чудесные булочки! Такому солидному мужчине как вы нужно хорошо питаться.
И это — слова женщины, которая никогда и никому не льстит!
— Несите свои булочки и кофе, — Тину уже начал злить этот обмен любезностями. — А нам с господином Зотовым пора работать.
— Вам, госпожа Сосновская, я булочки не предлагала, — но, бросив быстрый взгляд на усмехавшегося Зотова, добавила более миролюбиво. — Кофе принесу.
Как только секретарь закрыла за собой дверь, в кабинете повисла странно волнующая тишина. Воздух заискрился от неясной природы напряжения.
Зотов стоял по середине комнаты, сложив загорелые руки на груди и, молча, рассматривав Тину прищуренным взглядом.
Странно, неуютно и возбуждающе. Вот как это было. Тина даже поежилась, ей захотелось укрыться от пронзительного взгляда мужчины. А так как подобное происходило с ней впервые — Алевтина привыкла находиться в центре внимания, особенно мужского — она чувствовала себя кобылой, выставленной на аукцион.
Зотов явно не собирался нарушать затянувшееся молчание. Более того, он подошел ближе, устроившись на стуле напротив Тины и откровенно разглядывая ее грудь.
Если так дело пойдет и дальше, ей все же придется одевать более закрытые платья, чтобы не чувствовать себя полураздетой… и не мечтать сбросить оставшуюся одежду.
Нет, этот наглый мужчина не дождется такой уступки с ее стороны. Только сама Тина всегда решает, насколько она обнажит перед мужчиной свое тело и свою душу.
Она кашлянула, чем снова привлекла внимание к своему внушительному бюсту, и решила взять инициативу в собственные руки, тем самым смутив собеседника.
— Теперь, когда вы вдоволь налюбовались на мою… мое декольте, может, приступим к делу?
— Лично я жду свой кофе. Но… если вам так уж не терпится отчитаться о том, как вы провели ночь, я вас внимательно слушаю.
— Вы… Вы… — Негодяй! Хам! Наглец! Она хотела сказать это вслух, но сдержалась. — Я не собиралась отчитываться перед вами в чем либо, пока вчера вечером вы не нарушили мои планы. У меня, между прочим, было свидание. А вы, — Тина ткнула в него пальцем и заметила, как из расстегнутого ворота рубашки на его груди выглядывают темные волоски. Она резко убрала свою руку. — Могли бы и галстук одеть, раз уж вы… такой солидный мужчина. Но теперь, когда я потратила столько своего драгоценного времени на поиск необходимой информации, вы не уйдете их этой комнаты, пока всю ее не прочитаете.
Эта невероятно красивая женщина даже не подозревала, скольких сил стоила ему его сдержанность и насмешливость.
Он дал себе фору и немного пофлиртовал с пожилой секретаршей, надеясь как-то смягчить влияние внешности Тины на свой слабый мужской организм. Но все эти ухищрения Илье мало помогли.
Даже темные круги под чудесными шоколадными глазами — следствие бессонной ночи, устроенной лично им — не портили ее лицо, делая черты более утонченными.
Внимательно разглядывая ее с середины комнаты, он попытался адаптироваться к ее красоте, поскольку боялся, что не удержится от соблазна и схватит Алевтину в объятия, не давая пощады и выбора ни себе, ни ей. Очень неприятно признаваться самому себе в такой сильной власти женщины над его чувствами, но он решил не сдаваться.
Зотов взял внушительную стопку бумаг со статьями и начал читать. Молча. Не комментируя. И видимо, ужасно зля этим Тину.
Во всяком случае, она не усидела на месте и начала передвигаться по комнате, давая возможность Илье рассматривать, изучать, раздевать взглядом соблазнительные формы.
