Моника Айронс - Мечта каждой женщины
– Конечно! Нормальная женщина даже слушать бы не стала о вашей затее.
– Значит, я должен быть вам благодарен? – Он смотрел на нее, все еще улыбаясь, все еще лаская ее бархатным взглядом.
А потом что-то случилось. Улыбка погасла, Антонио выпустил ее из объятий и отстранился.
– Надеюсь, вы будете готовы выехать через два дня? – убийственно вежливо спросил он.
Палома была слишком потрясена, чтобы ответить. Она не понимала, что происходит. Вот ее тело трепещет от прикосновения его рук, тепла его дыхания, а через секунду ничего этого нет – потому, что он так захотел. Одним решительным движением Антонио пресек все, что могло бы между ними быть… Ну и пусть! В конце концов, чувства здесь совершенно ни при чем.
Палома наконец взяла себя в руки и произнесла предельно холодно и сухо:
– Это означает, что через два дня у меня будет необходимая сумма?
– Вы получите деньги завтра после полудня.
– Но ведь вы еще не ознакомились с моими счетами! – внезапно осенило Палому.
– В этом нет нужды. Уверен, они в катастрофическом состоянии.
– А вы не боитесь, что не сможете позволить себе этого?
– Исключено.
Она издала короткий смешок, выдавший ее напряжение и злость.
– В таком случае, я почти наверняка выйду за вас. Ради таких-то денег…
– Именно об этом мы с вами и говорили за ужином, – заметил Антонио, и Палома задумчиво оглядела его с ног до головы. – Я отвезу вас домой, – сказал он.
– Не стоит. Я хочу немного побыть здесь одна, если позволите.
Ей и вправду отчего-то ужасно захотелось побродить по галерее. Теперь, когда угроза потерять ее миновала, Паломе было особенно приятно сознавать, что все эти сокровища по-прежнему принадлежат ей.
– Я подожду вас на улице, – твердо сказал Антонио. – Мне что-то не хочется оставлять вас одну, ночью, в галерее, куда может ворваться любой воришка или кто похуже. Знаете, ваша безвременная кончина не входит в мои планы.
– Понимаю. Вам придется вновь продумывать весь сценарий, – съязвила Палома.
Он взял ее за руку.
– Приятно иметь дело с человеком, который понимает, что к чему.
На мгновение он сжал ее ладонь в своей, затем поднес к губам и поцеловал, будто бы в спешке.
Оставшись в одиночестве, Палома встревоженно посмотрела на руку, еще хранившую ощущение его поцелуя. Сердце се билось невероятно быстро, а ведь для осуществления задуманного ей следует держать чувства под строгим контролем. Но его глаза, его губы так легко заставляли замолчать голос рассудка!
Впрочем, минуту спустя Палома взяла себя в руки. Эта авантюра имеет смысл только в том случае, если ей удастся проникнуть в дом Ортуньо. Жестоко, если бы речь шла о чувствах Антонио, но, судя по его поведению, этого можно не опасаться. Он видит в ней товар, подходящий ему по ряду параметров. Что ж, почему бы и ей не пойти по тому же пути…
Внезапно мысли девушки вновь изменили направление. Она вдруг вспомнила, как описывала Антонио Торрес-Кеведо сестра. «Но эта суровость лишь маска, под которой скрывается невероятная чувственность, поверь мне»…
И Палома уже готова была поверить. Правда, Антонио уверен, что об этом никто не подозревает, – значит, не нужно разуверять его. До поры до времени…
3
Следующие два дня были до предела заполнены хлопотами с галереей и подготовкой к отъезду. Антонио выверил счета и предоставил ей обещанную сумму. С долгами было покончено. Но когда он подыскал управляющего, Палома наотрез отказалась принять его.
– Но почему? – разозлился Антонио. – Это очень опытный человек.
– Он мне не нравится! – заявила Палома.
– Вот так аргумент! Снова женская интуиция?
– Интуиция тут ни при чем. Он совершенно бездушен. А ведь то, что выставлено в моей галерее, не просто товар, Я люблю эти картины, все до единой, и не могу оставить их на человека, который мне неприятен. Вот ты бы разве отдал своего щенка угрюмому и злому соседу?
– Послушай, это разные вещи. – Антонио начал терять терпение. – Щенок – живое существо. Вещь же всегда останется вещью.
– Для меня они тоже живые! – пылко возразила Палома и, чуть помедлив, добавила уже тише. – Ну, почти.
– Сумасшедшая, что с тебя возьмешь. Пошли отсюда, пока я еще владею собой, – пробурчал Антонио.
На следующий день они вылетели в Мадрид, где их встречала сеньора Долорес Торрес-Кеведо. Едва она увидела Палому, лицо ее преобразилось, на губах заиграла широкая улыбка.
– Кармен! – воскликнула она, протягивая руки, чтобы обнять девушку. – Наконец-то!
Внезапно Палома почувствовала, что к горлу подступает комок. Она не ожидала столь теплого приема.
– Дорогая, ты ведь знаешь, почему я назвала тебя Кармен?
– Так звали мою мать, – кивнула Палома.
– Да-да. И ты так похожа на нее! – Долорес вновь заключила девушку в объятия.
С Антонио она поздоровалась весьма сдержанно, но от Паломы не укрылся довольный блеск ее глаз. Было ясно, что сын для этой женщины – смысл существования. Однако она была хорошо воспитана и тут же переключила внимание на гостью.
– Я так обрадовалась, кода узнала от Антонио, что ты собираешься навестить нас! – произнесла донья Долорес, когда они сели в машину. – Иногда дом кажется мне таким пустым и одиноким!
Огромный «кадиллак» мчал их по гладкому широкому шоссе. Они въехали в город, вывернули на центральную улицу, промчались мимо фешенебельных кварталов и затормозили перед большой виллой за затейливой черной оградой. Дом сеньоры Торрес-Кеведо представлял собой массивное белое здание с крытой галерей, опоясывающей здание на уровне второго этажа, и с вычурным парадным входом. К двери вели широкие мраморные ступени. Вилла стояла вдалеке от больших дорог, и шум оживленного города не долетал сюда. Палома оглядела и дом, и окружающий его сад и пришла к выводу, что сеньора Торрес-Кеведо не зря жаловалась на одиночество. Жить одной в таком дворце! Впрочем, Палома не могла бы представить эту женщину в каком-либо другом месте. Мать Антонио ей понравилась. Высокая, сухощавая, одета по моде и по возрасту. А ведь ей никак не меньше семидесяти. Впрочем, кто знает? Двигалась донья Долорес с таким непередаваемым изяществом, так плавно и легко, что можно было дать ей и намного меньше. Но самое главное, и голосе, в жестах, во всей манере поведения безошибочно угадывалось, что сеньора Торрес-Кеведо всегда была окружена большими деньгами.
Они поднялись по лестнице, и тут же чья-то невидимая рука отворила дверь.
– Прошу! – Донья Долорес жестом пригласила Палому пройти в просторный и светлый холл, а оттуда в гостиную.
Едва они расположились за изящным столиком, как дверь отворилась и вошла горничная с подносом, на котором стояли кофейник, блюдо с пирожными и фарфоровые чашки.
