Люси Гордон - Ответная любовь
Он широко улыбнулся:
— Ну, тогда все в порядке.
— Думаешь, я этого не сделаю?
— Напротив. Я уже понял, что ты крепкий орешек, и постараюсь быть осторожнее. Ты становишься опасной.
— Перестань болтать ерунду! — рассмеялась она.
— Да, мэм, нет, мэм, все, чего не прикажете, мэм. Стать мне перед вами на колени?
— Хочешь, чтобы я вылила на тебя свой чай?
— Ну, это вряд ли будет разумно, поскольку ты сама за него заплатила.
Последовал еще один взрыв хохота.
Билли только крутил головой, переводя взгляд с одного на другого, словно желая сказать: «Ну разве поймешь этих людей?»
— Сильвия сказала, что на Рождество ты будешь на дежурстве, — сказал он.
— Кто-то ведь должен. Люди болеют всегда, и в праздники тоже.
— Да, но ты ведь еще только студентка.
— Но я уже многому научилась. И вообще в больнице работы для всех хватает.
Он изумленно смотрел на нее:
— Пожертвовать Рождеством… Надо же! Я бы так не смог. Я люблю наслаждаться жизнью, а ты, кажется, готова костьми лечь, чтобы только сделать все, как надо.
Она поморщилась:
— Не делай из меня скучное воплощение добродетели. Мне тоже не хотелось бы работать на Рождество, но уж такую я выбрала работу. У каждой работы есть свои плюсы и минусы.
— Я не хотел тебя обидеть. Просто живем недолго. И завтра для тебя может никогда не наступить.
— В больнице так многие говорят. Говорят, что будет война, поэтому сейчас нужно успеть взять от жизни как можно больше.
— Не так уж глупо.
— Значит, ты тоже думаешь, что будет война?
— О да! Разве наш уважаемый премьер не сказал всем нам, что Гитлеру можно доверять?
Он говорил о Чемберлене, который, встревоженный агрессивным поведением Гитлера в Европе, решил в сентябре встретиться с ним. Он даже подписал соглашение на присоединение к Германии Судет. А по возвращении в Англию выступил с речью в аэропорту, обещая мир на долгие годы.
— И в то же время правительство сделало заказ на выпуск противогазов и отдало распоряжение начать отправку детей из городов на удаленные фермы, — продолжал Марк. — Похоже это на мир на долгие годы? Нет, Черчилль был прав.
— Это кто?
— Член парламента. Он всегда выступал в оппозиции, и сейчас он тоже аутсайдер, но то, что он говорит, имеет смысл: нельзя себя обезопасить, швырнув волкам маленькую кость. И скоро мы в этом убедимся.
С этой стороны Ди видела Марка впервые. Теперь, когда они говорили о серьезных вещах, создавалось впечатление, что перед ней совсем другой человек. Его слова настораживали.
Она поежилась. Еще немного, и небо над ними потемнеет.
— Тебя могут призвать в армию? — спросила она.
— А я не собираюсь этого ждать. Пойду в ВВС. Мне всегда хотелось летать, и теперь у меня может быть шанс.
Его глаза блестели. Казалось, в это мгновение он жил только надеждой на будущее приключение.
— Да, но это также шанс быть убитым или покалеченным.
Он пожал плечами:
— Приходится рисковать. Самые большие удовольствия всегда связаны с риском.
— Удовольствие? — Ди ошеломленно смотрела на него. — Смертельную опасность ты называешь удовольствием?
— Чем больше опасность, тем больше удовольствие.
— Ты уверен, что в жизни нет ничего более ценного, чем удовольствия?
— А что, есть? — искренне удивился он.
Ди не стала отвечать. Может, он и прав. Зачем грустить? Наслаждайся моментом, особенно если ты можешь вот так провести целый вечер, получая его внимание. Вряд ли он мог найти такое понимание у Сильвии. Его влечение к ней носило совсем иной характер, не имеющий ничего общего со сходством мыслей. А сегодняшний вечер был особенным, потому что Марк принадлежал только Ди…
— Да и вообще, вряд ли это случится, — наконец, сказал он.
— Хочешь, чтобы маленькая глупенькая девочка перестала беспокоиться?
— Я вовсе не считаю тебя маленькой глупенькой девочкой. Ты же медицинская сестра. Люди доверяют тебе свою жизнь.
— Да помогут им Небеса! Мистер Ройс говорит, что еще не скоро можно будет доверить моим рукам чью-то жизнь.
— Мистер Ройс?
— Наш хирург в больнице. Он читает студентам лекции. Я однажды задала ему вопрос. Думала, что это умный вопрос, но стоило мне открыть рот, как я сразу поняла, что вопрос-то дурацкий. После лекции мистер Ройс сказал, чтобы я пошла в столовую и выпила чашку сладкого чая. Что мне это не помешает.
— Он часто делает тебе замечания?
— Постоянно. Так же как врачи и старшие сестры. Я, наверно, действительно никуда не гожусь. Вот провалю экзамены, и отправят меня в армию. Говорят, что и женщин будут брать. Может, попаду и в авиацию. Я буду летать, а ты будешь моим механиком.
— Это мы еще посмотрим, — усмехнулся Марк. — Может, женщин и будут брать в авиацию, только летать не дадут, потому что они к этому просто не пригодны. Ты будешь моим механиком.
— Неужели ты не побоишься доверить мне свой самолет?
— Вообще-то я считаю, — сказал он строгим голосом, — что тебе лучше остаться на кухне, там, где и должна быть женщина. Не знаю, почему мы когда-то дали вам право голоса… Ой! Только не надо меня бить!
Он отклонился назад, шутливо закрывая руками голову.
— Радуйся, что у меня слишком хорошее настроение, чтобы натравить на тебя Билли, — рассмеялась Ди.
— Он бы все равно мне ничего не сделал. Мы с ним друзья.
Словно в подтверждение этих слов Билли положил голову ему на колено, с обожанием глядя на него. Марк почесал ему за ухом, отвечая почти таким же влюбленным взглядом.
Ди была восхищена. Под этим глупым собачьим обожанием ироничная натура Марка вдруг смягчилась. Какое-то время она с улыбкой смотрела на них, пока он не заметил ее взгляд.
— Я всегда хотел собаку, — объяснил Марк, — но мне не разрешали. Поэтому порой я так глупо себя веду.
— Было бы глупо, если бы он тебе не нравился. Когда мне захотелось иметь собаку, мои родители тоже были не в восторге от этой идеи, но я все донимала их и донимала своими просьбами до тех пор, пока они не сдались и не подарили мне на день рождения Билли. Мне тогда исполнилось семь лет.
— Допекать мою мать — значит заработать себе лишний подзатыльник. Она терпеть не могла, когда ей надоедали.
— Должно быть, суровая была женщина?
— Нет. Это жизнь у нее была суровая. Когда ушел мой отец, она была просто сломлена.
— Ты говорил, что он умер…
— Он действительно умер, но сначала он нас бросил. Только держи это при себе.
Она кивнула, понимая, что Марк не сказал про это даже Сильвии.
— К несчастью для нас обоих, — продолжал он, — внешне я оказался очень похож на отца.
