Лорин Батлер - Короткий миг страсти
Свободной рукой он смахнул капельки дождя с волос Эмили.
— В этом наряде вы выглядите как арабская княжна.
Щеки женщины запылали.
— Я бы не надела это, если бы знала, что вы придете, — отозвалась она и тут же прикусила язык.
Рой воспользовался ее замешательством.
— Вы не хотите, чтобы я видел, какая вы на самом деле?
— Я не знаю, какая я на самом деле! — выпалила Эми, немедленно пожалев о сказанном. — Как быстро привыкаешь говорить правду. Дождь усиливается, Рой. Побежали.
— Может быть, это я заставляю вас говорить правду? — тихо спросил он.
А потом вдруг приподнял пальцами подбородок Эми и крепко поцеловал ее в губы. Прикосновение теплых губ, таких нежных, таких желанных, лишило его ощущения реальности. И когда она резко отстранилась, Роберт был совершенно потрясен.
— Вы не должны этого делать, — пробормотала Эми. — Вы едва меня знаете. Вы же не можете целовать меня на улице, словно мы любовники из голливудского фильма. У вас весь рот в помаде.
Ее голос вовсе не был бесстрастным. А оттого, что в первое мгновение поцелуя Эмили бессознательно поддалась ему, у Роя слегка кружилась голова. Он вытащил из кармана носовой платок.
— Вы не могли бы стереть помаду? — попросил Роберт.
— Так вот зачем вы носите носовые платки! Мне следовало бы догадаться, — резко бросила Эмили и так же резко вытерла его губы.
Рой почему-то ужасно рассердился. Отпрянув назад, он едко заметил:
— Позвольте вам кое-что сказать… Мой отец был фермером в маленькой деревушке в Нью-Джерси, о которой вы никогда не слышали и не услышите. А мать убиралась в монастыре и монастырской школе. Для нее белый носовой платок всегда был признаком джентльмена. Когда я в семь лет победил в школьном конкурсе, мать подарила мне шесть упаковок носовых платков. Может быть, я и не стал джентльменом, но я люблю мать и поэтому всегда ношу белый носовой платок.
Эми молчала. По зонтику гулко стучали капли усиливающегося дождя. Ее ноги уже стали замерзать.
— Простите, — прошептала она. — Мне не следовало так говорить.
На ее расстроенном лице отчетливо читалось раскаяние.
— Ну, ладно… Но иногда вы наступаете на мозоль.
— Взаимно, — выпалила Эми, стирая остатки помады с уголка его рта.
Она словно впервые увидела его немного широкий нос, родинку на подбородке, черные как смоль брови и ресницы. А его рот… По спине пробежала дрожь, но вовсе не от холода. Никогда в жизни ее не целовали так. Быстро, красиво, наполняя душу радостью и смятением. Она молча шла рядом с Робертом, примеряясь к его широкому шагу.
Несколько минут они не разговаривали, потом вдруг Рой предложил:
— Давайте вместе поужинаем завтра вечером.
— Я не могу.
— Тогда во вторник.
— Вы же будете в Рестоне.
— У меня есть машина. Оттуда меньше часа езды.
— Супермаркет, где я собираюсь купить лед, вон в том здании. Я вернусь через минуту. — Эми выскользнула из-под зонтика и побежала к магазину.
Прохлада магазина и полки с продуктами вернули ей способность мыслить здраво. Всего один поцелуй, и я уже готова пасть к ногам этого мужчины, мрачно думала Эми, перекладывая упаковку со льдом в корзинку. Но то, что у меня внутри до сих пор все пылает, это еще не повод соглашаться на ужин. Как раз поэтому мне не надо ужинать с ним. Проблем и без него хватает.
Эми оплатила покупку и вышла на улицу. Рой терпеливо ждал ее, переминаясь с ноги на ногу под уличным фонарем. Высокий ясноглазый незнакомец. Он призывал ее к правде, к открытости чувств и эмоций, а она всю жизнь пряталась от этого. Как же убедить Роя, что она не хочет идти на свидание? Обычно Эми легко справлялась с добивавшимися ее мужчинами.
Слова Роберта прервали ее размышления.
— Если вы слишком заняты на работе, я подожду до следующих выходных.
Эмили прикусила губу и быстро пошла по направлению к своему дому.
— Роберт, извините, но я не хочу вас больше видеть. Мне очень жаль, что это звучит так грубо, но это правда.
— Почему?
— По кочану! — по-детски выпалила Эми. — Понятно?
— Нет, черт возьми, непонятно! Вас ведь тянет ко мне. И я готов поспорить, что вы никогда не теряли настолько контроль над собой. Мои скульптуры вызывают у вас слезы, вы отвечаете всем телом на мои прикосновения, и чем больше я за вами наблюдаю, тем больше убеждаюсь, что Барби понятия не имеет, что может вывести вас из себя. — Рой вздохнул поглубже. — Она рассказала мне, как вы хотели получить скульптуру с тремя маленькими девочками.
Подчеркивая каждое слово, Эми проговорила:
— Мне действительно понравилась работа. Но это вовсе не значит, что я хочу поужинать с автором. Вы неглупый человек, и странно, что вы этого не понимаете.
— Я не желаю ничего понимать, — медленно произнес он.
Лицо его казалось непроницаемым, но он по-настоящему испугался. Женщины всегда отвечали ему взаимностью.
— Я не понимаю, почему вы так упорно добиваетесь встречи, — удивленно сказала Эмили.
— Эми, — отчаянно заговорил Рой. — Я никогда еще не уговаривал никого провести со мной время… И думал, что мне не придется этого делать. Если я сделал что-то не так, то у меня просто не было времени думать. Я очень вас прошу. Не знаю почему, но вы нужны мне. Дайте шанс — вот и все.
К величайшей радости Эми, они уже почти подошли к дому. Ей потребовалась вся смелость, чтобы взглянуть Рою в глаза. Мольба, написанная у него на лице, не смягчила ее сердца.
В своем обычном состоянии Эми попыталась бы сменить тему.
— Я не могу… пожалуйста, поверьте мне. — Девушка слабо улыбнулась. — Простите.
Она права, конечно же, права. Она всегда была благоразумна. Вряд ли ее можно назвать мужененавистницей, но любые отношения с Робертом — она была абсолютно уверена в этом — недопустимы. Лучше прекратить все прямо сейчас.
Тогда почему же она вновь испытывает горькое сожаление, поднявшееся в ее душе при виде той скульптуры? Почему перед глазами стоят те три грации?
Эми влетела в дом и побежала вверх по лестнице. Перед дверью она нацепила на лицо сияющую улыбку.
Последующие два часа показались ей сущим адом. Но в конце концов гости засобирались домой.
Рой с шумом отодвинул стул и расправил затекшие от долгого сидения плечи. Айзек с легкостью разгромил его в шахматной партии, потому что в отличие от друга думал только об игре. Роберт же вновь и вновь мысленно возвращался к недавнему разговору. Надо было держать себя с Эмили более холодно. Не раскрывать перед ней душу, не набрасываться раньше времени с поцелуями и не изводить ее откровениями, способными лишь отпугнуть.
