Андреа Йорк - Чужая невеста
Она облизала пересохшие губы.
— Позвольте же мне пройти!
Алан слегка отступил в сторону.
— Не торопитесь, побудьте еще немного моей гостьей, — мягко предложил он.
— Простите, мне пора. — Джулия наконец-то сделала шаг, потом решительно прошла к двери.
— Позже я позвоню вам, — пообещал Алан.
Она резко обернулась, дрожащей рукой схватившись за дверную ручку.
— Простите?
Алан поднял темные брови, и его рот искривился в притворном изумлении.
— Я сказал, что позвоню вам. Чтобы договориться о времени следующего сеанса, — объяснил он, видя недоуменное выражение на ее лице.
Джулия попыталась сохранить контроль над собственными эмоциями. Что же сейчас на самом деле произошло? Алан О’Мейл, подойдя слишком близко, всего лишь на мгновение вторгся в ее личное пространство, что позволительно делать только очень близким людям. Ну и что? Пассажиры лифта подчас стоят чуть ли не вплотную друг к другу, это же не гарантия того, что, выйдя на одном этаже, они тут же закрутят романтические отношения! И все-таки она знала, что между ними уже возникло что-то, чему она усиленно противилась…
— Да, позвоните.
— Надеюсь, вы окажете любезность и возьмете трубку? — спросил Алан.
Краска смущения покрыла ее щеки.
— Конечно, если буду дома… — выдохнула она.
Он пожал плечами.
— Ну, если дома вас не окажется, то я обо всем договорюсь с Ламбертом, — с подчеркнутой медлительностью произнес Алан О’Мейл.
Глаза Джулии сузились.
— Свои встречи я всегда назначаю сама, — холодно заметила она.
На что Алан ответил своей обезоруживающей улыбкой.
— Надо же, вы теперь производите совсем иное впечатление, чем в нашу первую встречу.
Она бросила на него изучающий взгляд и, помолчав, сказала:
— А вы не производите на меня никакого впечатления. И, скажу откровенно, не вызываете у меня ровным счетом никакого интереса.
— Вообще? — удивленно поднял брови Алан.
— Вообще! — резко подтвердила Джулия. — Всего хорошего! — с этими словами она распахнула дверь.
— Пока, Джулия, — насмешливо ответил О’Мейл.
Молодая женщина даже не обернулась, порывисто, как школьница сбежавшая с урока, выскочив за порог.
Только оказавшись в автомобиле, который верный Тони, никогда не задававший лишних вопросов, погнал в направлении дома Ламберта, Джулия смогла немного перевести дух и расслабиться.
Ей не нравилось то, как Алан О’Мейл смотрел на нее. Бесила манера его общения с ней. Причем самым унизительным во всем этом было его бесцеремонное вмешательство в ее личную жизнь. Но почему ее так испугало, когда художник слишком приблизился к ней, почему она ничего не сказала ему по этому поводу? Ведь это не в ее манере позволять посторонним так обращаться с собой!
Пока она не знала, каким образом это удастся сделать, но твердо решила больше не переступать порог его мастерской.
4
Миссис Харди открыла ему дверь, и он во второй раз вошел в особняк Уиндема. Облицованный дубовыми панелями холл был залит утренним солнцем, лучи которого проникали сквозь высокие стрельчатые окна. Широкую лестницу с витыми, деревянными столбиками перил устилала роскошная ковровая дорожка…
— Пожалуйста, мистер О’Мейл, проходите, — учтиво кивнула экономка. — Вас ждут в гостиной.
Всю неделю, в то время, когда он звонил, Джулия оказывалась дома и, как и обещала, исправно брала трубку. Но всякий раз, ссылаясь на занятость, объясняла, что не может приехать в мастерскую на очередной сеанс позирования. Наконец он услышал, что она готова уделить ему целый час сегодняшним утром, но только у себя дома, следовательно, в присутствии всевидящего Ламберта. А поскольку портрет находился еще на стадии эскиза, Алан не мог найти повод, чтобы встретиться с ней вне этих стен.
Хотя, увидев ее в гостиной, он вынужден был признать, что в обстановке собственного дома Джулии удавалось выглядеть более естественной и расслабленной. Она пыталась быть радушной хозяйкой, вежливо улыбнувшись при встрече и предложив выпить чая или кофе. Он отказался и от того и от другого.
Джулия была в кремовой шелковой блузке и черной юбке, в длину едва достигающей коленей. Волосы на этот раз оказались собранными на затылке в аккуратный пучок. Вместе с тем она совсем не подпадала под образ, который Алан О’Мейл хотел бы запечатлеть на своем холсте.
— Привыкаете к будущей семейной жизни? — слегка насмешливо осведомился он.
Вот и сейчас ему не удалось сдержаться; в новой обстановке Джулия вызывала в нем еще большее желание подтрунивать над ней.
— Бестактность, Алан, вам не к лицу, — холодно улыбнулась она.
Это был явный намек на то, чтобы гость извинился. Но он не мог сделать этого. Что-то в сидящей напротив молодой женщине вызывало у него желание схватить ее за плечи, потрясти, увидеть, как она засмеется или заплачет, — неважно, лишь бы добиться всплеска нормальных человеческих эмоций. После чего он наверняка навсегда будет выставлен за дверь.
— Как художник, я просто наблюдаю за вами, — пожал плечами Алан. — Кстати, нельзя ли попросить, чтобы вы распустили волосы. Это необходимо для портрета. — С этими словами он удобнее устроился в кресле, взял в руки планшет и карандаш.
Джулия покачала головой, отказываясь.
— После сеанса мне предстоит идти на ланч. Боюсь, что в таком случае не успею привести в порядок прическу.
Алан сдержал порыв раздражения.
— Можно подумать, что у вас назначена встреча с президентом, — с обидой проговорил он.
Джулия задержала свой взгляд на его лице, и в глубине ее голубых глаз Алан успел заметить гневный огонек.
— Я встречаюсь с матерью, — холодно отпарировала она.
Алан поднял вверх брови.
— И ей нравится, когда у вас на голове вот это? — многозначительно кивнул он, не пытаясь скрыть недоумение.
Джулия уже не могла больше сдерживать гнев.
— А что вас не устраивает в моей внешности? Впрочем…
Было бы проще и быстрее сказать, что ему в ней нравилось. Да ровным счетом ничего! Конечно, она выглядела элегантно, но сегодняшняя прическа и одежда мешали проявиться самому главному — ее индивидуальности. В ней почти не осталось былой соблазнительной красоты.
— С тех пор как умер отец, моя мать редко приезжает из Ирландии, и я могу видеться с ней всего лишь несколько раз в год, не чаще, — немного смягчившись, объяснила Джулия. — Она у меня на все придерживается традиционных взглядов.
— В каком смысле?
Джулия пожала плечами.
— На первом месте у них с отцом всегда стояла работа. Оба преподавали в высшей школе. Я подозреваю, что они вообще не собирались иметь детей, но, слава Богу, не рассчитали. — Джулия поморщилась. — Я у них оказалась поздним ребенком. Мать родила меня в сорок два, а отцу тогда вообще было сорок семь. Хотя, надо признать, папа справился со своими обязанностями даже лучше матери. Но ему все же пришлось пожертвовать карьерой, пока я немного не подросла.
