Джудит Гласс - Обреченные любить
Однако самое волнующее открытие она сделала за ужином. До этого ее контакты с противоположным полом сводились главным образом к знакомству с братьями школьных подруг. Гил, который был лет на десять старше Оливии, стал первым встретившимся ей зрелым мужчиной, в чьем образе интригующе сочетались городская утонченность и мужественная сила. Это сочетание обезоруживало, а сдержанный юмор и способности увлекательного рассказчика весь вечер держали ее в полном очаровании.
Слишком стеснительная, чтобы участвовать в застольной беседе с чем-то большим, нежели отдельные, невнятно высказанные замечания, Оливия совершенно растерялась, когда Вивьен предложила:
— А почему бы тебе не взять Гила да не проехаться с ним по лондонским достопримечательностям в один из дней на этой неделе?
Оливия почувствовала, что покраснела до корней волос.
— Ему, возможно, это совсем не интересно, — возразила она, уверенная, что человек с таким тонким вкусом, как у Гила, вряд ли захочет бродить в толпе туристов по Трафальгарской площади и задирать голову на Колонну Нельсона.
— Кто это сказал? — слегка поддразнивая ее, спросил Гил. Он как будто ощущал ее растерянность и пытался успокоить ее. — Я только дожидался хорошего гида.
Оливия удивленно уставилась на него.
— Вы серьезно? Вы, в самом деле, хотели бы посмотреть Лондон? — воскликнула она, не зная радоваться или пугаться при мысли о целом дне, который ей предстоит провести в его обществе.
— Я действительно хотел бы, — заверил ее Гил с улыбкой.
— Ну что ж, прекрасно, — согласилась Оливия, улыбнувшись ему в ответ и пытаясь подавить сладкую истому, охватившую ее.
В назначенный день она поднялась задолго до шести часов, успев перемерить до завтрака с полдюжины нарядов. Половину своего гардероба она категорически отмела, не желая походить на школьницу, а вторая часть его казалась ей чересчур деловой. Ей хотелось выглядеть небрежно элегантной. В конце концов, она остановилась на белых хлопчатобумажных брючках и изящной кофточке в бело-голубую полоску наподобие матросской форменки. Это было не совсем то, чего она хотела, но лучше ничего нельзя было придумать.
Завтрак показался ей пустой тратой времени. Она не могла проглотить ни кусочка. Внутри у нее все сжалось, как во время экзамена, и она не могла дождаться, когда приедет Гил, чтобы отправиться на прогулку.
Оливия услышала, как он постучал в дверь, и ее сердце начало бухать, как барабан тамтам в африканских джунглях. Внезапно ее охватил панический ужас: о чем же с ним разговаривать, Господи? А сердце подсказывало: это не имеет никакого значения. Даже если не будет произнесено ни единого слова, для нее будет просто счастьем находиться рядом с ним.
Впрочем, в данном случае Оливии не о чем было беспокоиться. Достаточно сказать, что Гил говорил, почти не переставая. Он постоянно заставлял ее смеяться, рассказывая забавные случаи из своей жизни. Но он умел и слушать, и вскоре Оливия почувствовала себя раскованно и поведала ему о вещах, которые не могла прежде обсуждать ни с кем другим: о трагической смерти своих родителей, озабоченности в связи с поступлением в колледж, размышлениях о карьере, надеждах и мечтах о будущем.
День, казалось, пролетал слишком быстро. Они побывали в Тауэре, у Букингемского дворца, в соборе Св. Павла и Вестминстерском аббатстве. К вечеру они добрались до Хэмптон-корта, где хохоча, пытались выбраться из знаменитого зеленого лабиринта в дворцовом парке.
— Ты ведь говорила, что уже была здесь и быстро нашла выход, — посмеивался Гил, когда они забрели в очередной тупик.
— Но я же не сказала, сколько у меня ушло на это времени, — хихикнула Оливия.
— Давай я попробую теперь, — предложил Гил, взяв ее за руку, чтобы в обратном направлении отправиться по тому самому пути, который они только что проделали.
Это был первый случай, когда между ними возник физический контакт. Стоило их рукам соединиться, как она почувствовала нечто подобное сильному удару током. Будто молния насквозь пронзила все ее тело и пригвоздила к земле. Оливия и не предполагала, что ее реакция может быть такой бурной и сильной.
Пережитый ею шок, видимо, дал о себе знать и Гилу, ибо он обернулся, прищурил свои черные глаза и внимательно посмотрел на нее.
— Что-нибудь не так?..
Нет, конечно, ни о каком вразумительном ответе не могло быть и речи. Никогда она не переживала такого прежде, никогда не знала, что возможно такое страстное желание чего-то, что она не могла даже назвать и, больше того, — не понимала. Однако ничего из этого не должен знать Гил, поэтому она попыталась улыбнуться.
— Я… я просто оступилась, — пробормотала она.
— Ты еще не устала?
— Нет, — покачала она головой. — Все нормально.
По какой-то причине Гил продолжал еще держать ее за руку и смотрел на нее странным взглядом.
— Сколько времени, ты говорила, потребовалось тебе в тот раз, чтобы выбраться отсюда?.. — мягко спросил Гил.
Оливия почувствовала, как у нее пересохло во рту и кровь прилила к голове. Она попробовала пошутить:
— Думаю, около недели.
Зрачки Гила внезапно совсем почернели — так ей показалось.
— Что ж, не самая заманчивая идея, на мой взгляд, проторчать здесь столько времени, — бросил он сухо. — Следуй за мной.
Он повернулся, неожиданно отпустив ее руку.
Оливия смотрела ему вслед. Она не могла найти объяснение тому, как это получилось, но в то самое мгновение она поняла, без всяких сомнений, что по уши влюбилась в Гила. Ее совсем не пугала перспектива навсегда остаться в лабиринте, как в ловушке. Лишь бы только Гилберт был рядом с ней и никогда, никогда не покидал ее.
Позднее, уже дома, она рассматривала себя в зеркале. Ее интересовало, почему она выглядит так же, как и прежде. Ее мироощущение настолько изменилось, что казалось невозможным, чтобы внешний вид остался без перемен. Школьница, какой она оставалась еще вчера, навсегда ушла в прошлое, и на ее месте появилась женщина — женщина, внезапно вкусившая терпкий и сладостный восторг первой влюбленности.
Последовавшие за этим несколько дней стали самыми прекрасными в жизни Оливии. Все ее мысли и чувства сосредоточились на визитах Гила, а он посещал их все чаще, так как бабушка, выяснилось, очень нуждалась в его советах относительно положения дел в рекламной сфере. Очевидно, она доверяла его мнению, и Оливия впервые поняла, как сильно нуждалась Вивьен, несмотря на ее строго независимый вид, в направляющей и поддерживающей руке сначала своего мужа, Уильяма Бофора, а потом старшего сына, отца Оливии.
