Арлин Джеймс - Не знаешь, что найдешь...
– Мы можем идти?
Он крепко сжал ее ладонь и медленно улыбнулся.
– Я только расплачусь.
Эта земля была самой прекрасной из тех, которые ей доводилось видеть. Повсюду возвышались горы, но они не были похожи на те поросшие лесом и перемежающиеся долинами громадины, окружавшие ее дома, в Западной Вирджинии. Здесь между суровыми, осыпающимися от времени скалами тянулись широкие и плоские песчаные равнины с богатым разнообразием кактусов и трав, с зарослями фиолетового шалфея и растения, которое Леон называл «окотилло». При взгляде на эти растения казалось, что связали вместе несколько зеленоватых соломинок для коктейля. Вокруг ни деревца, ни папоротника, ни плюща, только бескрайний простор и необъятное голубое небо! Человек здесь чувствовал себя песчинкой. Вместе с тем он чувствовал себя свободным.
По дороге на ранчо Леон ставил кассеты и иногда бросал пару слов. По стилю музыка, которую слушали в здешних местах, не многим отличалась от той, которой увлекались в Западной Вирджинии. Что касается содержания песен, то здесь была большая разница. Кэсси даже не предполагала, что современных ковбоев так волнуют любовь и разбитые сердца, родео и ночные клубы. Совершенно не было песен, где бы воспевалась природа со всеми ее красотами, не было ни жизнерадостных, ни грустных историй, не было и сердитых баллад по поводу существующих несправедливостей. На кассетах были зажигательные танцевальные мелодии и песенки с ничего не значащими словами. Но больше всего Кэсси поразило то, что Леон, казалось, знал их все наизусть и все время подпевал. У него был приятный голос, который совершенно не раздражал. Время от времени Кэсси спрашивала его о здешних краях или о ранчо. Он отвечал, а потом спрашивал ее о доме и путешествии на Запад. Большую же часть времени он напевал, а она рассматривала окружавший их пейзаж.
Было жарко. В грузовике имелся кондиционер, но Леон не предлагал включить его, а она не просила. Они ехали с открытыми окнами, и Кэсси это вполне устраивало. А ехали они с ветерком, да еще каким! Леон снижал скорость только на поворотах, а их между Ван-Хорном и ранчо было всего лишь два. После второго они оказались на грязной дороге. За ними поднималось облако пыли, тем не менее окна оставались открытыми, а кондиционер – невключенным.
В течение часа их путь пролегал вдоль горной цепи. Наконец она закончилась, и вдалеке показалось какое-то нагромождение строений и заборов. Кэсси вытянула шею. Леон перестал петь и кивнул в сторону построек:
– Вот оно, мое ранчо. Это Парадайз.
– Оно начинается здесь? – спросила Кэсси.
Леон прищелкнул языком и покачал головой.
– Нет, мэм. Оно началось вон у того забора, который мы проехали.
Кэсси широко раскрыла глаза.
– Так далеко тянется?
– Да и в других направлениях тоже, – сказал Леон, указывая вперед и направо.
– О Боже! – удивленно воскликнула Кэсси.
Леон выставил локоть в окно и улыбнулся.
– Я порой также удивляюсь. Иногда смотрю по сторонам и думаю: не шутка ли все это? Может быть, в один прекрасный день придет некто в костюме и скажет: «Ну-ка, Леон, собирайся и отправляйся в город. Живи там. Никому не разрешено владеть таким количеством земли». Вообще-то есть такие, у кого гораздо больше. А эта земля моя, и я буду сражаться с каждым, кто посягнет на нее.
– Боже мой, я никогда не владела даже домом, но, если бы он у меня был, я бы вела себя так же.
– Рассуждаем одинаково, – сказал Леон, улыбаясь.
Кэсси тоже улыбнулась. Здесь найдется место для шестерых мальчишек, несомненно. Им здесь понравится, и это некоторым образом сроднит их с Леоном.
По дороге он показывал ей различные постройки. Вначале ворота – массивное сооружение с названием ранчо, составленным из железных букв высотой не меньше фута. По обеим сторонам красовались огромные копии клейма ранчо Парадайз – буква «П» на фоне горной вершины. За воротами находился большой пустой загон для скота, огороженный металлической трубой. С двух сторон огромной конюшни были еще два небольших загона. В углу одного из них стояла лошадь, жуя сено из кормушки, сделанной из металлической бочки. Ветряная мельница подавала тонкую струйку воды в два низких металлических желоба в загонах. Другая мельница, повыше, стояла у небольшой квадратной оштукатуренной постройки, которая была не чем иным, как домом. Слегка покатая крыша и крыльцо под плоской кровлей были серыми (видно, солнце и ветры сделали свое дело). На одном конце крыши торчала печная труба, на другом виднелась круглая спутниковая антенна – для телефона, как объяснил Леон. Стены дома когда-то были белого цвета, но от времени и песчаных бурь краска стерлась. Стекла в окнах были грязными, а деревянные рамы облупились. Двор был покрыт песком. Сплошной песок, и больше ничего. По всему было видно, чему Леон уделял внимание. Конюшня, загоны, мельница были как новые. А дом, даже несмотря на спутниковую антенну, выглядел так, будто о нем забыли еще в прошлом веке.
Леон остановил грузовик недалеко от крыльца и спрыгнул на землю. Достав чемодан и коробку Кэсси, он пошел к крыльцу, открыл дверь и исчез внутри дома. Кэсси, выбравшись из машины, неуверенно последовала за ним. Ей было жарко. Прикрывая глаза от солнца, она осматривалась вокруг.
Поднявшись на крыльцо, Кэсси шла по нему, замирая от звука своих же шагов. В такой тишине любой звук казался громче обычного. Было так тихо, что слышался посвист ветра. Шаги Леона в доме тоже были слышны. Войдя в открытую дверь, она оказалась в затененном холле. В двери, находившейся напротив и прикрытой занавеской, появился Леон.
– Ваши вещи я положил вот сюда. – Он указал на комнату позади него, потом, пройдясь вдоль стены, показал на другую дверь: – Здесь кухня, ванная – за ней. А вот это моя комната, – и он кивнул в сторону еще одной двери за занавеской. – Из нее тоже можно попасть в кухню. Ну, вот и все. Располагайтесь.
– Спасибо. – Кэсси мельком заглянула во все двери и стала рассматривать холл. На грязно-белых стенах черная электрическая проводка подходила к розеткам. На белом каменном полу лежал коричневый плетеный коврик. У старомодного дивана с оранжевым виниловым матрасом были деревянные подлокотники и ножки. На нем все еще лежала забытая рация. Низкое кресло-качалка по стилю сочеталось с диваном. Его ветхую зеленую обивку прикрывало стеганое одеяло – тоже старое, но выглядело оно все-таки поприличней, чем декоративные подушки. Два пустых ящика из-под гвоздей служили тумбочками. Один стоял рядом с креслом, другой – у дивана. Здесь же стояла единственная в комнате лампа с металлической ножкой и таким же колпаком. Рядом с ней лежали журналы. Судя по названиям, все они имели отношение к скотоводству и коневодству. У двери, выходившей на крыльцо, высился ряд полок с книгами в бумажных обложках, одну из полок занимали небольшая стереосистема с радиоприемником и магнитофоном и огромная коллекция кассет. На полках же Кэсси увидела несколько деревянных резных поделок. В помещении было только одно окно – во входной двери. Еще одно окно она заметила в комнате Леона, а третье – в ее комнате. Два старых металлических клейма были прикреплены крест-накрест на стене над диваном. Кэсси показалось это единственной попыткой Леона хоть как-то украсить комнату. Было совершенно очевидно: чтобы привести все в порядок, требуется женская рука. Кэсси уже представляла себе стены, заодно и проводку, выкрашенными в приятный желтый цвет. Их можно украсить растительным узором. Мебель хорошо бы обить тканью в голубых тонах. На диван и кресло положить небольшие оранжевые подушки с вышитым индейским орнаментом, поставить деревянные фигурки или что-то в этом роде... Ньют мог бы помочь в этом деле. Коврик лучше бы...
