Алекс Стрейн - Рождественское желание
Мальчик неожиданно прижался к ней, пытаясь всунуть голову куда-то под мышку, как цыпленок, ищущий тепла матери-наседки. Это был первый раз, когда мальчик сам потянулся к ней. Дайана сдерживала слезы радости, обнимая прижимающегося изо всех сил мальчика. Она знала, что происходит в его душе.
На следующий день снисходительность исчезла из тона Райана. Он все больше становился похожим на обычного мальчика.
Марк не позвонил ни на следующий день, ни даже через три дня. Дайана сама позвонила ему домой и оставила сообщение на автоответчике. Она спрашивала себя, как должна относиться к Марку и что ей делать с враждебностью, вдруг неожиданно возникшей между ее сыном и ее другом.
Марк — человек из прошлого, того прошлого, в котором был Джон. Они дружили с Джоном с самого детства. Когда Джон познакомил их, Дайана внутренним женским чутьем почувствовала напряжение Марка, но отнесла это за счет некой ревности. У них были общие увлечения, множество времени, потраченного друг на друга, общие воспоминания и еще множество всего иного. И тут на голову сваливается какая-то Дайана и рушит гармонию… С появлением Дайаны Джон уже не мог так много времени, как прежде, уделять своему другу. Она вполне могла понять чувства Марка и не злилась на него.
Друзья были поразительно непохожи. Джон — среднего роста, худощавый, с подвижным лицом, на котором всегда была улыбка. Он с неизменной приветливостью и любопытством взирал на мир, как ребенок, верящий в чудеса. Что было весьма необычно для полицейского, которому каждодневно приходится сталкиваться с людскими пороками и грязью. Марк был высоким, коренастым, каким-то тяжеловесным. Его лицо казалось вырубленным из цельного куска гранита — жесткое, неулыбчивое, суровое. И странным образом, будучи противоположностями, они дополняли друг друга и прекрасно ладили.
Дайана всегда немного побаивалась Марка, но ради Джона старалась установить с ним дружеские отношения. Со временем суровые черты Марка стали озаряться улыбкой, и она поняла, что добилась успеха. Марк… Именно Марк принес ей известие о смерти Джона, а потом исчез, словно обязанность принести ей страшную весть наложила на него какое-то проклятие. Он подошел к ней на похоронах Джона, но Дайана, к своему стыду, не смогла даже посмотреть на него. Похоже, Марк испытывал ту же неловкость при встречах — как будто они совместно владели каким-то страшным, постыдным секретом, — поэтому он выразил свои соболезнования и опять исчез.
Марк снова появился в ее жизни из-за вмешательства Нэнси. При его первых посещениях Дайана чувствовала неприятное напряжение и тяжесть на душе. Но однажды, словно проснувшись, она увидела его похудевшее лицо, запавшие глаза и затравленный взгляд и вдруг с предельной четкостью поняла, что Марк испытывает: страшную тяжесть и вину из-за того, что именно ему пришлось принести столь страшную весть в ее дом, и его собственные переживания из-за потери друга.
— Я страшная эгоистка… Мое поведение отвратительно… Прости меня, Марк… — путано попыталась она тогда попросить прощения.
— О чем ты, Ди?..
— Ты знаешь о чем.
Он все понял, и с того дня их отношения стали налаживаться. Он приходил, делал по дому нехитрую мужскую работу, хотя Дайана ни о чем никогда его не просила. Ее поражало, что он всегда знал, что нужно сделать. Марк был рядом, чтобы помочь и поддержать ее в трудную минуту или дать нужный совет. Он был ее другом… Дайана поняла, что ей будет трудно потерять Марка.
Марк появился в ее доме через неделю после звонка Дайаны, усиленно делая вид, что все в порядке, но глаза выдавали его внутреннее напряжение.
— Дайана, садись, нам нужно поговорить.
— Хорошо. — Она присела на диван, приготовившись к нелегкому, как она подозревала, разговору.
— Я размышлял над сложившейся ситуацией. Извини, что я так среагировал на новость о Райане, я был ошеломлен… Просто не мог представить, что ты доведешь эту затею до логического завершения. Мы с тобой довольно давно знаем друг друга. Мы никогда не говорили на эту тему, и, возможно, из-за этого между нами возникли недомолвки. Я знаю, что после смерти Джона ты ощущала в моем присутствии дискомфорт. Я служил напоминанием о твоей утрате, может быть, даже пугал тебя… Ты была так беспомощна, в твоих глазах отражались все твои чувства: страх, боль, смятение…
Дайана подобрала под себя ноги, ее глаза стали печальными, а на губах появилась грустная улыбка. Оказывается, ее чувства были Марку очевидны. Ему было больно…
— И я до сих пор не могу понять, изменила ли ты ко мне отношение. Может быть, сначала ты позволила мне появляться в твоем доме потому, что тебе нужна была поддержка человека, близкого к Джону, потом — по уже укоренившейся привычке. Ты всегда сдержанна и доброжелательна, а свои чувства по мере выхода из мрачного состояния души ты научилась скрывать. Я тоже умею скрывать свои чувства. Но сейчас я хочу открыться. Дайана, я люблю тебя, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Что?
Она во все глаза смотрела на Марка, отказываясь поверить в происходящее. Может, у нее слуховые галлюцинации?
— Дайана, я хочу, чтобы ты стала моей женой, — твердо повторил он, пронзительно глядя в ее глаза.
Ошеломленная, она не заметила, как он оказался рядом и сжал ладонями ее ледяные руки.
— Не надо, Марк, пожалуйста!
Дайана впала в несусветную панику, не зная, что подумать, как реагировать на подобное заявление. Она вжалась в спинку дивана, подальше от мощного, пышущего жаром тела мужчины, подальше от этих требующих правду глаз. Она чувствовала, что начинает задыхаться.
— Дайана, я не тороплю… Я знаю, что тебе нужно время. Ведь так?
Дайана подавила порыв кивнуть в ответ. Этим проблему не решить, а она вовсе не хотела давать Марку надежду. Она должна сказать ему то, что для нее всегда было предельно ясным: что он неправильно истолковал сложившуюся ситуацию и решил, будто может и должен участвовать в ее жизни и распоряжаться ею. Прояснение, немедленное прояснение!..
— Нет, Марк, мне не нужно время. Я сразу говорю: нет, я не выйду за тебя.
— Из-за Райана?
— Райан здесь ни при чем.
— Дайана, понимаешь ли ты, что делаешь со мной?
— Прости… Если можешь, прости…
Она вырвала свои ладони из его рук и вскочила с дивана. Отбежав к окну, Дайана остановилась, тяжело дыша, и взглянула на Марка. Его скорбная фигура вызвала у нее приступ жалости.
— Марк, или все остается по-прежнему, или тебе больше не надо приходить сюда.
Он поднял голову, и Дайана поразилась бесстрастному выражению его лица. Только глаза подозрительно горели.
