Мишель Селмер - По сценарию любви
Вокруг Ханны лежали папки, а одну из них она держала у себя на коленях. Она была так увлечена тем, что читала, что даже не заметила приближения жениха.
— Доброе утро.
Девушка удивленно ахнула, и папка свалилась с ее колен на землю. Когда она взглянула вверх и увидела Филиппа, то тут же поднялась на ноги, которые, как он заметил, были босыми.
— Прости, — проговорила она, присев в слегка неровном реверансе, — ты меня напугал.
Когда девушка выпрямилась, волосы ее, сияющие и густые, упали завитками поверх высокой груди. Так и хотелось запустить руку в эти шелковые волны… С сегодняшнего дня он будет настаивать, чтобы она никогда больше их не закалывала.
— Если я тебя напугал, то, наверное, это мне стоит извиняться, — сказал Филипп.
Она сложила руки на груди, закусив нижнюю губу, но все равно Филипп не мог не заметить легкую тень улыбки на ее лице.
— Ты вернулся раньше, чем я ожидала.
А ведь он считал, что Ханна будет на него злиться, учитывая, как резко он ее тогда покинул, но вместо этого она, казалось, была искренне рада его видеть.
С его стороны оставлять ее одну было и безжалостно, и эгоистично, но этот урок девушка должна была усвоить. Лучший способ объяснить, что он вовсе не намеревается менять свои привычки только потому, что обзавелся женой. Их брак был всего лишь сделкой, чем-то вроде бизнеса. И чем быстрее она это примет и поймет, тем лучше будет для них обоих.
Хотя это ничуть не объясняло, почему же он вернулся раньше на три дня.
— Мне пришлось сократить свою поездку, — ответил Филипп.
— Плохая погода? — спросила девушка. И, заметив смущение на его лице, добавила: — Мисс Прайс сказала, что ты не любишь охотиться в плохую погоду.
Погода на другом конце острова была почти такой же, как и здесь, — замечательной. Безоблачное небо и температура воздуха на десять градусов выше нормы, что абсолютно нетипично для этой местности в конце сентября. И, хотя компания подобралась хорошая — Филипп давно искал возможности отдохнуть вместе с кузеном, для которого он был просто Филиппом, а не королем, — в этот раз он просто скучал и никак не мог найти себе места.
«Перестань вести себя как осел и возвращайся домой к своей невесте», — настаивал Чарлз, которому он за этот совет едва не оторвал голову.
Сперва возмущенный, теперь Филипп радовался, что послушал кузена. Лучше наслаждаться новизной отношений, пока та еще не исчезла…
К тому же, забавы ради, ему хотелось проверить, как же сильно его невеста будет придерживаться своих принципов.
— Я могу вернуться назад, если ты так желаешь.
— Н-нет, конечно же, нет, я просто… — она заметила его ядовитую ухмылку и как-то застенчиво улыбнулась в ответ. — Ты меня подначиваешь.
Он, улыбаясь, кивнул.
— Я рада, что ты вернулся.
Странно, но и Филипп испытывал то же самое.
— Я подумал, раз сегодня такой замечательный день, то мы могли бы немного прогуляться по владениям.
— С удовольствием, но… — девушка взглянула на дворец, а потом на крошечные золотые часики на левом запястье.
— Что-то не так?
— Через пятнадцать минут у меня назначена встреча с декоратором, а после я должна буду поговорить с организатором свадьбы.
— Уже не должна.
Она удивленно моргнула.
— Прошу прощения?
— Я велел мисс Прайс расчистить твой день на сегодня.
— А это нормально? — спросила она. И тут же, пока он еще не успел ответить, предупреждающе подняла вверх ладонь: — Ты король, я знаю. Ты устанавливаешь правила.
Улыбнувшись, Филипп протянул руку своей суженой, снова ощущая непреодолимое желание ее коснуться.
— Итак?
Она заколебалась, возможно припоминая свое правило «никаких заигрываний до свадьбы», но у Филиппа не было совершенно никакого желания дожидаться их брачной ночи, чтобы заполучить эту девушку в свою постель.
И он соблазнит ее настолько тонко, что она будет считать, будто сама этого захотела…
— В чем дело? Снова что-то не так? — спросил он.
Ханна покачала головой, поглядывая на его руку так, будто бы она была ядовитой змеей.
— Ты, конечно же, не считаешь, что держаться за руку со своим женихом неприлично, — усмехнулся Филипп.
— Не совсем так.
— Тогда, может быть, я тебя пугаю?
— Не в том смысле, как ты можешь подумать. Тут дело больше в доверии.
— Ты мне не доверяешь?
— Я не верю себе. У женщин тоже есть желания, ваше высочество.
Искренность девушки Филиппа и удивила, и впечатлила, и сказала ему, что, несмотря на все ее благие намерения, она была так же возбуждена, как и он сам. Он еще не встречал женщины, способной устоять перед его обаянием. И здорово сомневался, что с Ханной будет как-то иначе.
В конце концов Ханна приняла его руку, и он мог поклясться, что почувствовал, как она дрожит.
Это будет слишком легко.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Несмотря на то что внезапное исчезновение Филиппа оставило в душе небольшой осадок, в тот момент, когда он взял ее за руку, когда его пальцы мягко коснулись ее ладони, Ханна почувствовала, что больше никакой обиды на него не таит.
Одетый в широкие брюки, простую белую рубашку и кашемировую ветровку, Филипп выглядел как обычно, но его властную, сильную натуру едва ли можно было скрыть хоть чем-нибудь, и казалось, можно было опьянеть, просто находясь с ним рядом. И бесконечно подпитываться энергией, исходящей от него…
Прогулявшись по саду, они направились к лесу, который окружал резиденцию.
— Хорошо поохотился? — спросила Ханна.
— Ты имеешь в виду, подстрелил ли я что-нибудь? — уточнил Филипп, и девушка кивнула. — Не в этот раз.
— А что, интересно, здесь водится в это время года? Хотя нет, погоди, позволь догадаться. Ты же король, ты сам устанавливаешь правила. Значит, можешь убить кого хочешь и когда хочешь.
Филипп усмехнулся, и, честное слово, ей это польстило… Его улыбка, такая красивая, грела сердце, и девушка искренне надеялась, что в семейной жизни будет видеть ее намного чаще.
— Я должен подчиняться законам, установленным на этой земле, как и любой другой человек, — сказал он. — А сейчас мы охотимся на дичь.
— Можно я как-нибудь пойду с тобой?
— Охотиться?
Ханна снова кивнула, и он с удивлением воззрился на нее.
— Мы с папой ходили на охоту каждый год, — тихо произнесла она.
Внезапно нахлынувшие воспоминания заставили ее почувствовать комок в горле. И так случалось всегда, когда она говорила об отце. Его преждевременная кончина оставила в душе глубокий след, так до конца и не заживший.
