Хелен Брукс - Ночные сумасбродства
— Даже лучшие из них со временем начинают искать себе кого-нибудь помоложе, Мелоди. Помни об этом и будь готова.
На секунду ей показалось, что бабушка стоит рядом и повторяет эти слова. Зик сказал, что искаженное отношение бабушки к жизни и любви подействовало на внучку. Мелоди это не понравилось. Но, может быть, в его замечании есть доля правды?
Мелоди показалось, что она предает бабушку, которая ее вырастила и многим пожертвовала, чтобы дать ей возможность брать уроки танцев. Ей стало стыдно. Она очнулась и увидела, что, сама того не замечая, опустошила свой бокал и что Зик внимательно смотрит на нее.
Он наполнил бокал жены.
— О чем ты думала? Обо мне, да? Мелоди не могла сказать ему правду, но и молчать не стоило. Она ответила:
— О том, что провожу сегодняшний день совсем не так, как предполагала.
— Неужели ты думаешь, что я после трех месяцев, проведенных тобой в заточении, позволю тебе опять оказаться взаперти?
— Я не ребенок, — резко ответила она, — и вполне могу позаботиться о себе.
— Поверь, Ди, я никогда не смотрел на тебя как на ребенка. Ты непредсказуемая, порой непостижимая, но не ребенок.
Мелоди вспыхнула, увидев в черных глазах желание, и невольно снова отпила из бокала.
— Успокойся. — Зик взял женщину за руку, как будто имел полное право дотрагиваться до нее и разговоров о разводе просто не было. — Ты ведешь себя словно кошка на раскаленной крыше. Это я, помнишь? Твой муж.
Он опустил большой палец на ладонь Мелоди и, прежде чем поднести ее руку к губам, погладил шелковистую кожу. По руке женщины промчался электрический разряд, и она охнула, не сумев скрыть свою реакцию. Мелоди вырвала руку, ее глаза сверкнули.
— Не надо так делать, — проговорила она слишком страстно.
Зик усмехнулся:
— Еще одно «не надо». Но ты не можешь отрицать, что тебе приятны мои прикосновения. А мне приятно прикасаться к тебе. Помнишь, как это у нас бывало? — Он посмотрел на ее губы, и они задрожали, а по телу прошла волна сексуального желания. — Мы занимались любовью где угодно, в любое время. И это была именно любовь, а не просто секс.
Мелоди опять хотела было сказать: «Не надо», но вовремя удержалась. Однако его голос пробудил воспоминания, без которых она вполне могла обойтись. Эти воспоминания всплывали по ночам, и ее сердце разрывалось на части, когда, проснувшись, она не видела его рядом.
— Как на Мадейре. Ты жарила блины на завтрак. С кленовым сиропом. Клянусь, я не пробовал ничего вкуснее.
Они занялись тогда любовью. Прямо в кухне, на нагретом солнцем полу, а потом смывали друг с друга разлитый кленовый сироп. Дивные, волшебные дни…
Мелоди не могла в общественном месте дать волю страшной тоскливой боли, вызванной его словами, и постаралась взять себя в руки. Не важно, как хорошо им было. Это было давно. А сейчас — это сейчас. Девочки с сильными загорелыми ногами больше не существует. Она не ждала, что Зик поймет ее. Она едва понимала себя сама. Но инстинкт самосохранения подсказывал, что надо расстаться с ним раньше, чем она сойдет с ума, пытаясь быть прежней, наблюдая, как вожделение мужа сменяется жалостью.
— Ты хочешь меня, Ди. Так же сильно, как хочу тебя я. — Зик вовсе не собирался принять ее самопожертвование. — Я хочу опять заниматься с тобой любовью много часов подряд. Без оглядки, без спешки, потому что у нас впереди много времени. Я успокою все твои тревоги, разрешу все сомнения. Я сделаю так, что тебе будет хорошо.
— Нет, не сделаешь. И я не с тобой — так, как ты это понимаешь, — яростно возразила Мелоди.
— Ты моя и всегда будешь моей. И ты это знаешь. — Зик наклонился к ней, не прикасаясь, но окутывая теплом своего тела. — Наш дом ждет тебя. Меня убивает, когда я нахожусь там один, когда не держу тебя в своих объятиях. — Он внимательно наблюдал, как вызванные им воспоминания наполняют Мелоди, и его голос стал хриплым, когда он добавил: — Сегодня первый день нашей новой жизни вместе.
— Перестань, — сказала она достаточно резко, пресекая дальнейшие уговоры. — Перестань, или я сейчас встану и уйду.
Зик посмотрел в ее глаза, на бледное лицо и выругался про себя. Откинувшись на спинку стула, он мгновенно опустошил свой бокал.
Официант принес первое блюдо. Через пару минут Зик сказал:
— Сам не знаю, хочу я поцеловать тебя или удушить.
Он говорил тихо, спокойно, но Мелоди не сомневалась, что он серьезен.
— Пусть тебя это не беспокоит, потому что я не позволю тебе сделать ни то ни другое. — Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, а лицо ничего не выражало. — Кстати, прекрасный паштет.
Мелоди увидела, что взяла над ним верх, и это Зику не нравится. Он привык всегда владеть ситуацией. И привык — до встречи с ней — сам разрывать отношения с женщинами. Хотя, кажется, многие его бывшие подруги тепло вспоминали о нем.
Зик покончил с лососем и равнодушно поинтересовался:
— Значит, ты хочешь продолжать этот смехотворный фарс?
Мелоди мысленно благословила неведомо откуда взявшуюся в ней силу.
— Ты имеешь в виду развод? Конечно.
— Конечно? — переспросил он лениво. — Без тени сомнения? Ну кто я такой? Обыкновенный мужчина.
Мелоди с вызовом посмотрела на него. Никто не смог бы назвать Зика обыкновенным.
Его губы приоткрылись — мимика, которую она знала слишком хорошо. «Ну почему, почему он должен быть для меня всем на свете?» — тоскливо подумала Мелоди. Почему она не влюбилась в какого-нибудь мистера Ординарность? В человека, который был бы привлекательным, но не околдовывал прочих представительниц женского населения планеты? Кто действительно принадлежал бы только ей?
Но этого не случилось. Вот суть проблемы. А может, она все равно испытывала бы то же самое? Может, все равно предпочла бы уйти?
Зик заново наполнил их бокалы. Официант аккуратно собрал и унес пустые тарелки. Откуда-то доносились звуки рождественских хоралов. Снаружи снег шел и шел, густой и мягкий, и уже превратил дворик за окнами ресторана в зимнюю сказку.
Мелоди посмотрела на Зика и, не очень отдавая себе отчет в том, что говорит, сказала:
— Снег все засыпал. Тебе стоит уехать, как только мы закончим ланч.
До их роскошного дома на окраине Ридинга час езды. В такую погоду дорога займет вдвое больше времени.
Зик загадочно улыбнулся.
— Тебе не терпится избавиться от меня? — спросил он тихо.
В таком настроении он был необычайно сексуален, но Мелоди не позволила очаровать себя.
— И это, и тот факт, что ты можешь оказаться тут в снежной блокаде. Кстати, ветер усиливается. Ты не заметил?
