Шантель Шоу - Со многими неизвестными
Подошел официант.
– Что ты будешь пить? – спросил Рамон.
– Воду со льдом, пожалуйста. И я бы съела дуврскую камбалу с молодым картофелем. – Отсутствие закусок и десерта означало, что обед будет длиться не дольше получаса.
Официант ушел выполнять заказ, и Лорен взглянула на Рамона:
– В какую игру ты собираешься играть?
Его темные брови слегка приподнялись от удивления, но Рамон ответил не сразу, внимательно изучая ее пылающее лицо с мечтательным блеском в глазах, фантазируя, как он заставит эту сдержанную бизнес-леди извиваться в судорогах оргазма.
– Для чего ты пригласил меня сюда? – требовательно поинтересовалась Лорен.
– Я хочу обсудить дела со своим новым юридическим консультантом. – Рамон помолчал. – Должен признаться, я выбрал «Виноградную лозу» по ностальгическим причинам. Мы здесь чудесно проводили когда-то время.
– У меня нет желания пускаться в романтические воспоминания, – бросила Лорен. – Мы уже пережили это.
Рамон смотрел на Лорен задумчиво, прикидывая, как трактовать ее потаенные взгляды и прочие еле уловимые жесты. Их былая страсть никуда не делась, она кипела, прикрытая холодным фасадом. Значит, он по-прежнему нравится Лорен.
Молодая женщина вздохнула с облегчением, когда принесли заказ. Рыба была вкусная, но Лорен была всецело поглощена Рамоном, и ее аппетит пропал после нескольких кусочков.
– Я провела проверку недвижимости по твоему списку и предвижу проблемы с двумя объектами, – начала Лорен, доставая папку с документами. – Здание в Ченсери-Лейн является памятником архитектуры, и нам потребуется специальное разрешение, если мы захотим сделать перепланировку. Что касается помещения на Джермин-стрит, управляющая компания готова сдать его в аренду, но цена еще не согласована.
Рамон отправил в рот кусочек стейка и посмаковал вкус, прежде чем ответить.
– Твоя эффективность похвальна.
– Именно по этой причине ты нанял меня?
– Это одна из причин. – Рамон вспомнил, как раньше наслаждался их словесными поединками и разговорами обо всем. – Алистер Гэмбрил высоко ценит тебя, – продолжил он. – Восемнадцать месяцев назад, помнится, ты только начала работать в этой фирме, а теперь, как мне сказали, можешь получить повышение. Должно быть, тебе пришлось серьезно поработать, чтобы произвести хорошее впечатление на старших партнеров.
Лорен пыталась понять, кроется ли сарказм в его словах. Ее преданность работе часто вызывала размолвки. Рамон хотел, чтобы Лорен всецело принадлежала ему, а ее злил его шовинизм, и она, не стесняясь, говорила об этом.
Он никогда не понимал, что серьезное отношение к карьере вызвано необходимостью зарабатывать деньги и желанием никогда ни от кого не зависеть. Она не рассказывала Рамону о тяжелом разводе родителей. Мать Лорен полностью зависела от мужа, а он ушел из семьи и оставил жену и дочь буквально без единого пенни.
– Работа открыла новые возможности для моей карьеры, – согласилась Лорен.
Рамон не знает, почему она вынуждена работать больше, чем другие женщины ее возраста. Зато она в полной мере познала, каково это – быть матерью-одиночкой.
Лорен нужно было доказать свою полезность Алистеру Гэмбрилу и другим партнерам. Она много трудилась и часто задерживалась в офисе после окончания рабочего дня. К счастью, рождение Матео прошло без осложнений, и через три месяца Лорен приступила к работе, опасаясь, что длительный декретный отпуск пагубно скажется на ее шансах получить повышение.
Она отпила глоток воды, нервно потеребила салфетку и затем произнесла:
– Соболезную по поводу смерти твоего отца.
Лорен мало что знала о его семье, но Эстебан Велакес был человеком известным, и сообщение о его смерти напечатали во всех газетах. Она не ждала ответа и была удивлена, когда после долгой паузы Рамон произнес:
– Да, это был шок. К несчастью, врачи оказались бессильны. Моя мать тяжело перенесла его смерть. Мои родители были женаты более сорока лет, и теперь ее сердце разбито.
Скорбь матери стала таким же шоком для Рамона, как и потеря отца. Он был убежден, что брак его родителей был союзом двух влиятельных испанских семей, деловым соглашением, которое со временем переросло в хорошие отношения, основанные на дружбе и взаимоуважении. Но после того как Рамон убедился, что Марисоль Велакес искренне скорбит по мужу, он понял, что на протяжении почти половины столетия его родителей связывала любовь – безусловная и всеобъемлющая любовь, которой посвящают сонеты и в существовании которой Рамон цинично сомневался.
Лорен взглянула на красивое лицо Рамона и почувствовала, как теряет контроль над своими чувствами. Он был великолепен. Но она – не первая женщина, потерявшая от него голову, и далеко не последняя. Пресса регулярно публиковала репортажи, посвященные увлечениям единственного сына и наследника Эстебана Велакеса. Особенно часто Рамона видели с известной моделью, Пилар Фернандес. Пилар была дочерью испанского аристократа, безукоризненная родословная нашла отражение в ее совершенных чертах. Фотографии Рамона с красавицей Пилар еще раз убеждали Лорен, что он не заинтересован во внебрачном ребенке.
– Мои соболезнования твоей матушке, – произнесла она. – Наверное, твоя женитьба немного смягчит ее горе. Я читала, что ты собираешься объявить о помолвке с Пилар Фернандес, – добавила Лорен, когда его темные брови поползли вверх в молчаливом вопросе.
– Без сомнения, мою мать обрадовала бы новость о помолвке, – протянул Рамон. – После смерти отца она видит свою миссию в том, чтобы найти мне невесту. Но слухи насчет Пилар безосновательны. Мы просто друзья. Наши семьи знакомы много лет. Даже ради спокойствия моей любимой madreя не собираюсь спешно искать герцогиню.
Чувственный блеск его глаз вызвал ответный импульс, током прошедший по позвоночнику Лорен. Ей все стало ясно: в будущем Рамон выберет подходящую невесту для рождения наследника голубых кровей, а до тех пор он будет наслаждаться свободой и удовлетворять свой сексуальный аппетит с многочисленными любовницами.
«Нет, это я уже проходила», – подумала Лорен.
Рамон нашел предлог, чтобы заставить ее работать на него. Однако она распознавала сексуальную заинтересованность в его поступке. Удивительно, что он решил возобновить роман с ней, хотя восемнадцать месяцев назад утверждал, что не примет ее обратно. Но если Рамон вознамерился затащить ее в постель, она должна молиться, чтобы ей хватило сил сопротивляться.
