Лесия Корнуолл - Мимолетная страсть
Финеас невольно поежился, видя ледяную гордость в ее глазах. Все его нервы напряглись, когда она ткнула пальцем в портрет Онории.
— Там. — Костлявый палец Джейн отбрасывал черную тень на нарисованное лицо ее хозяйки. Она быстро подошла и притронулась к деревянной панели под портретом, царапая ногтями дерево.
Щелкнула потайная задвижка, и открылась небольшая ниша, заполненная документами и бархатными шкатулками для драгоценностей. Джейн вытащила одну узкую шкатулку.
— Видите? — спросила она, показывая на монограмму на шкатулке. — Та же самая W, та же самая роза. — Она насмешливо улыбнулась. — Это не «М», а «W», Уотерфилд [1]. Этот платок принадлежал матери Изабель. Их было больше, но Онория отослала все с письмами одному нашему другу.
— Филиппу Реншоу? — догадался Финеас.
Джейн прищурилась.
— Откуда вы знаете? — Она открыла шкатулку и ахнула. — Нет! — Швырнула пустую шкатулку на пол и выхватила следующую.
Финеас прислонился к стене, рассматривая вышитую букву «W». Это символ места заговора, а не инициалы человека.
— Они исчезли! — взвыла Джейн. — Все драгоценности исчезли! Онория забрала их!
В дверях появился Адам. Он выглядел измученным и держал в руке пистолет.
— Марианны нигде нет. Я обнаружил запертых в подвале слуг, но они клянутся, что ничего не знают. — Увидев стонущую Джейн, все еще проверяющую пустые шкатулки, он нахмурился. — Что здесь происходит?
Финеас наклонился, поднял брошенный Джейн платок и протянул его зятю.
— Ты ошибался насчет Изабель. В ее записке сказано, что ей и Робину угрожает опасность, и это не уловка. Чарлз и Онория увезли мальчика с собой. Скорее всего он был в той карете у гостиницы.
— Мисс Кирк, где моя жена? — схватив ее за руку, спросил Адам.
Джейн подняла на него глаза и наморщила лоб.
— А я-то откуда знаю? — грубо отрезала она.
— Похоже, вы знаете намного больше, чем положено прислуге, — сказал Адам. — Приезжала сюда моя жена, чтобы повидаться с Изабель? — Он прижал пистолет к ее виску. — Отвечайте!
Джейн с криком отскочила в сторону и ударилась о тяжелую позолоченную раму портрета Онории. Огромная картина затряслась, словно нарисованное лицо собиралось ожить. Джейн ахнула, глядя, как портрет наклоняется вперед.
— Онория! — завизжала она, но было слишком поздно. Хозяйка упала на нее, тяжелая рама глухо стукнула по голове. Джейн рухнула на пол под тяжестью картины и осталась лежать неподвижно.
Финеас опустился в кресло, слишком маленькое и изящное для мужчины, да, пожалуй, и для Онории тоже. Адам засунул пистолет за ремень и отвернулся от упавшей служанки.
— У тебя опять идет кровь, Фин, — холодно произ-нес он.
Он подошел к звонку и дернул за шнур. Появилась горничная. При виде торчащих из-под портрета ног и потрепанного Финеаса глаза ее округлились.
— Горячей воды и бинтов, — приказал Адам. — И настойку опия, если у вас есть.
— Где леди Изабель? — выдохнула девушка, забыв о правилах поведения, и показала на портрет. — Она не…
— Это мисс Кирк, — сказал Финеас. — Леди Онория сшибла ее с ног и ввергла в беспамятство.
— Она заперла нас в подвале и сказала няне, что лорд Чарлз и леди Онория увозят Робина с собой. Бедняжка чуть с ума не сошла, а Изабель… — Девушка замолчала, глядя на них безумными глазами. — Прошу вас, милорды, скажите, где леди Изабель?
Перед глазами Финеаса все поплыло. Он резко втянул в себя воздух и взглянул на Адама.
— Это «W», Адам, а не «М», и означает оно аббатство Уотерфилд. Онория использовала носовые платки Шарлотты Фрезер для указания места, а не человека. Могу поспорить на что угодно, они с Чарлзом и Реншоу прямо сейчас едут в Уотерфилд, а Изабель мчится следом, чтобы спасти сына. Вероятно, Марианна с ней.
Лицо Адама посерело.
— Уотерфилд? Боже, Финеас, нет! Они войдут прямо в ловушку! — Он запустил пальцы в волосы.
— Что, черт возьми, это значит? — требовательно спросил Финеас.
Адам уставился на него, плотно сжав губы, глазами пустыми и жесткими.
Финеас медленно поднялся на ноги. Адам что-то от него скрывал.
— Какую ловушку? — спросил он.
— Похитители приехали вчера в Эйлсбери за королем Людовиком, — помолчав, ответил Адам. — Мы подсунули им самозванца и позволили увезти с собой, чтобы проследить за ними до настоящих заговорщиков. Если Реншоу сейчас едет в Уотерфилд… — Он сглотнул. — Если Марианна окажется у него на пути…
Финеасу показалось, что его желудок упал в сапоги.
— И ты не счел нужным сообщить мне об этом?
Адам вздернул подбородок.
— Прости, старина. Я подумал, что ты теряешь чутье. Все эти разговоры об увольнении и о таинственных женщинах в масках… Да еще ты играл в какие-то игры с невесткой Мейтлендов. Я сомневался, можно ли тебе доверять. — Он помолчал, глядя на Финеаса ввалившимися глазами. — Можно?
Финеас не ответил.
— Есть виски или бренди? — спросил он у горничной.
Она расшвыривала ногами пустые шкатулки из-под драгоценностей, чтобы добраться до настойки опия, хранившейся в сейфе.
— Похоже, она увезла с собой все-все, будто и не собирается возвращаться! — сказала девушка, выкинув из сейфа связку бумаг. Они приземлились у ног Финеаса. Он поднял их, чувствуя, как сильно кружится голова, и засунул в карман, стиснув от боли зубы.
— Финеас? — Ему казалось, что Адам разговаривает с ним через дымоход. — Принеси бинты! — рявкнул зять на горничную, выхватив из ее руки пузырек с опием. — Я оставлю тебя здесь, Блэквуд, — сказал он, когда девушка вышла. — В Уотерфилд я поеду один.
Финеас заставил выпрямиться свое истерзанное тело и выбил склянку из рук Адама.
— Черта с два. Я ни под каким видом не останусь здесь. Изабель просила меня помочь, и будь я проклят, если позволю тебе убедить меня, будто она предатель.
Конечно, Адам не знает ее, еще не может разглядеть под унылой маской восхитительную женщину. Но это все впереди.
— Поехали! — прорычал Финеас. Его рука была липкой от крови. Он воспользовался кружевным носовым платком, чтобы оттереть ее, а потом просто отбросил метку контрабандистов. — Мою рану нужно зашить. Займешься этим по дороге.
Адам поморщился.
— Я управляюсь с иголкой не намного лучше Марианны.
— Марианна не может проложить ровный шов, — сквозь стиснутые зубы произнес Финеас.
— Я тоже. Но мои матросы говорят, что дамы любят мужчин со шрамами.
В самый темный час ночи к дверям Мейтленд-Хауса подкатила повозка. Лошадиные копыта замотали тряпками, чтобы они не стучали по каменной мостовой.
