Джанет Маллани - Скандальная связь
— Отец, я думаю, надо начать с балдахина, — замечает Ричард.
— Одну минутку, джентльмены, — выступает вперед сияющая миссис Уоллес. — Если позволите. — Она взбегает по ступенькам и, встав на цыпочки, тянется к балдахину. — Мне пришлось предпринять некоторые меры предосторожности. Если не возражаете, поймайте то, что я буду сбрасывать.
Боже правый! Она сбрасывает вниз полдюжины шляпок, пару шалей и охапку чулок.
— Они забрали часть моих вещей, так что я позаботилась о том, чтобы сохранить оставшееся. Мистер Бишоп, пожалуйста, не помните цветы на этой шляпке.
— Дядя Гарри, а что нам теперь с этим делать? — спрашивает Ричард.
— Снять! — сердито говорю я, потому что он, дурачась, нацепил на себя шляпку миссис Уоллес. Чулки свисают с его плеч, как гирлянды, а на лице красуется дурацкая улыбка.
— Завернем в полог, а шляпки понесу я, — заявляет миссис Уоллес. Она стоит на одной ножке, как канатоходец, и, глядя на нас, смеется.
Я не удерживаюсь и улыбаюсь ей в ответ, так она очаровательна и хороша.
Но вперед неуклюже выкатывается Том и подает ей руку, помогая спуститься. Она сходит с помоста грациозно, как королева, а я стою и чувствую себя последним дураком, а почему — сам не знаю.
Итак, работа кипит. Балдахин, который, по сути, представляет собой огромную картину в деревянной раме, закреплен на перекладинах, которые, в свою очередь, держатся на столбиках. Мы спускаем его не без труда — он большой и громоздкий — и прислоняем к стене. Том открепляет перекладины, и мы с Ричардом бросаемся ему на помощь — и запутываемся в длинных полотнищах парчи. Мы выбираемся оттуда, чихая, и складываем полог под руководством миссис Уоллес.
Томас берется за молоток и лом, а миссис Уоллес бегает, и ловит деревянные клинья, и складывает их в одну из шляпок. Мы с Ричардом тем временем подхватываем детали кровати по мере их освобождения и сносим в сторону. Миссис Уоллес непринужденно расспрашивает Томаса о внуках и вгоняет Ричарда в краску вопросом о том, есть ли у него девушка. Меня она игнорирует, и я не знаю даже, рад я этому обстоятельству или, напротив, опечален. Однако в конце концов кровать превращается в груду парчи и деталей из резного дерева.
Мы сносим вниз первую партию, и тут выясняется еще одно пренеприятное обстоятельство. Томас поручил мальчугану подержать лошадь и пообещал ему за это шестипенсовик, и вокруг повозки собралась уже кучка зевак. Малыш лет шести, который с гордостью исполняет возложенную на него обязанность, пожалуй, может и не справиться с охраной повозки и ее содержимого.
Я предлагаю Ричарду взять это дело на себя и говорю, что сам помогу Томасу снести все вниз.
— Разумеется, нет, — заявляет Том. — Будет неправильно, если благородный человек станет носить тяжести и делать работу, за которую Ричарду вообще-то платят.
— Ой, правда?! — Миссис Уоллес треплет Ричарда, залившегося краской, по плечу. — Кто бы мог подумать, что он такой сильный!
Так что я остаюсь стоять на страже. Зеваки громко и не стесняясь в выражениях комментируют мое происхождение и личную жизнь.
— Не обращайте на них внимания, мистер Бишоп, — шепчет мне миссис Уоллес, уходя вместе с Томасом и Ричардом. — Они не имеют в виду ничего дурного.
Я не уверен в этом, хотя и подозреваю, что все эти оскорбления и грубости по своей сути, так сказать, самодостаточны и основываются не столько на моем внешнем виде (кстати сказать, весьма респектабельном), а только на страстном желании переплюнуть друг друга в остроумии и живости воображения. Я и сам под впечатлением от оригинальности и богатства их домыслов. Кроме того, я замечаю, что при появлении миссис Уоллес они все как один замолкают и снимают шляпы — лишь для того, чтобы после ее ухода возобновить свои нападки.
— Сэр, а как же мой шестипенсовик? Мне его все равно дадут? — ревниво интересуется малыш. Как будто оскорбления — это самая важная часть его работы, и он жалеет, что публика нашла для насмешек новый объект.
Я заверяю его, что денежку он получит всенепременно. За несколько ходок разобранную кровать погружают на повозку, и вот мы готовы к отбытию. Не успеваю я об этом подумать, как Томас уже подает миссис Уоллес руку и она легко и грациозно усаживается на сиденье, а мы с Ричардом — на запятках, свесив ноги вниз. Мы отправляемся в «Бишопс-отель», и я снимаю шляпу перед толпой зевак. В ответ раздается «ура», перемежаемое отборными ругательствами.
Софи
Выходит, этот мистер Бишоп имеет непосредственное отношение к «Бишопс-отелю»! Я удивлена, но, признаться не очень. Хотя он и выглядит как джентльмен, некоторые детали — специфический акцент, плохо подогнанный сюртук — выдают в нем слугу, и мои соседи раскусили его в мгновение ока. Да, образованный, хорошо воспитанный… слуга, вот кто он такой. Однако этот человек поднялся по скользкой социальной лестнице, опираясь только на собственный ум и талант, а это немаловажно. Неудивительно, что он нервничает в моем присутствии — не хочет связываться с женщиной дурной репутации.
Я очень подружилась с мистером Шиллингом (под сердитым взглядом мистера Бишопа) и даже немного пококетничала с Ричардом (чтобы увидеть, как мистер Бишоп сердится еще сильнее), но это было так просто, что я быстро потеряла к этому всякий интерес. Мне очень любопытно, почему мистер Бишоп не горит желанием воссоединиться со своей семьей — и мне вскорости предстоит это выяснить.
Я никогда не останавливалась в «Бишопс-отеле», потому что Чарли, его друзья и родные не посещают мест подобного рода: оно не модное, не элегантное и расположено вне фешенебельного центра города. Это небольшое убогое местечко, где коротают время мужчины, задолжавшие ростовщикам, торговцы снадобьями и вдовушки сомнительной репутации. И хотя я сама принадлежу к последним, я все-таки светская дама,»я ворочу нос от мест, подобных «Бишопс-отелю». По крайней мере раньше бы воротила, однако теперь мои обстоятельства изменились.
Мы въезжаем во внутренний двор, где стоит прибывший до нас экипаж, который спешно покидают пассажиры. Конюхи уже распрягают лошадей, и вокруг царит деловитая суетливость.
Улыбчивый человек цветущего вида, похоже, хозяин отеля, смотрит на часы с толстой золотой цепочкой и закладывает большие пальцы за борта жилета. Пассажиры разминают затекшие ноги, потягиваются и отряхивают помятые в пути шинели и юбки. Нескольких он приветствует, пожимая руку, и я отмечаю, что он делает это как равный. Он являет собой постаревший портрет мистера Гарри Бишопа, только более веселый и дружелюбный. Хозяин отеля придерживает дверь и, поклонившись, провожает пассажиров во внутрь.
