Рут Валентайн - Седьмая заповедь
Эвелин с отвращением посмотрела на него.
— Не пытайтесь изображать невинную овечку, вы прекрасно понимаете, что я имела в виду.
— Послушайте, леди, если вы думаете, что сможете безнаказанно порочить мою репутацию каким-то несусветным враньем…
— Ха-ха-ха! — в лицо ему засмеялась Эвелин. — Мне доставит огромное наслаждение вымарать в грязи вашу пресловутую репутацию. И, как вы хорошо знаете, врать для этого не придется. Не сомневайтесь, я пойду до конца, ибо вы подонок!
Выпрямившись, Хантер плавным мягким движением обогнул стол и схватил ее за руку.
— Я предельно устал и от вас, и от ваших оскорблений, — еле сдерживаясь, сообщил он.
— Вам не удастся запугать меня! — возмутилась Эвелин. — Со мной вам не разделаться, как с Розалиндой!
— Предполагается, я должен знать, кто такая Розалинда?
— В противном случае у вас неприлично короткая память, — звенящим от возмущения голосом сказала она. — Розалинда моя сестра. Розалинда Брокуэй. Теперь вспомнили? Восемнадцатилетняя студентка университета, которую вы соблазнили. Девочка, которая от вас забеременела. Девочка, которую вы отшвырнули, когда наигрались! Девочка, которая…
Схватив за плечи, Хантер с силой тряхнул Эвелин, и она осеклась на полуслове.
— Черт возьми, что вы несете?! Я знать не знаю никакую Розалинду!
— Лжец! — бросила ему в лицо Эвелин, хлестнув этим словом, как хлыстом. — Если вы сию же секунду не уберете руки, я закричу.
Прочитав в ее взгляде непоколебимую решимость выполнить угрозу, Хантер неторопливо убрал руки и отступил на шаг, пробормотав:
— Вам бы лучше объясниться. Потому что вы делаете серьезную ошибку.
— Прекрасный ход, — фыркнула она в ответ. — Но на этот раз вам не удастся увильнуть от ответственности за причиненное вами зло.
— Какое зло? Ради бога, леди, можете вы не орать и толком объяснить, о чем речь?
Эвелин даже не осознавала, что кричит и ее голос слышен далеко за дверью. Она перевела дыхание и, понизив голос, с ненавистью прошипела:
— Скольких же девушек вы совратили, что так быстро забываете их имена?
Хантер дернулся, словно снова собирался схватить ее, но на этот раз сдержался и лишь сжал кулаки.
— Я никогда не встречал такую особу, как вы, и, надеюсь, не встречу и впредь. Вы можете вывести из себя даже святого! У меня нет привычки совращать девушек. Понятия не имею ни о какой Розалинде Брокуэй. И не собираюсь отвечать за то, чего не делал.
— Нет? — Эвелин не сводила с него глаз, собираясь выложить козырной туз. — Тогда почему же вы оплатили ее аборт?
— Что? — изумился он. — Вы сошли с ума! Говорю вам, я понятия не имею о вашей сестре. Она утверждает, что это был я?
— Нет, она вас не называла. Но я знаю, что вы оплатили ее аборт. Ваша фамилия фигурировала в счете за операцию. И вы предпочли расплатиться чеком. Если вы не верите, почему бы вам не запросить ваш банк? — метнула она последнее доказательство.
— Именно так я и сделаю, потому что я никоим образом… — Хантер замолчал и наморщил лоб, словно что-то вспомнил. — Подождите. Когда это было?
— Только не убеждайте меня, что страдаете склерозом, — с нескрываемым сарказмом сказала Эвелин.
— Отвечайте на вопрос: когда это было?
— Примерно неделю назад… если вы этого не знаете.
— Как раз в это время был взломан мой шкафчик в спортклубе. Украли бумажник, а там была чековая книжка. Вероятно, вор воспользовался ею, пока я не обнаружил пропажу и не позвонил в банк.
Эвелин насмешливо приподняла брови и осведомилась:
— Вы серьезно рассчитываете, что я куплюсь на эти забавные сказки?
— Почему бы и нет? Вы же заставляете меня верить, будто я соблазнил девушку, которую никогда в жизни не видел.
— Господи, какой вы увертливый трус! — с омерзением отчеканила Эвелин.
Лицо Хантера побагровело.
— Я бы тоже мог наградить вас соответствующими прозвищами, но сейчас хочу докопаться до истины. Так что конкретно сообщила вам сестра о соблазнившем ее мужчине?
— Это вы, можете не сомневаться. Она сказала, что он глава компании, оказывающей финансовые консультации, что он… — помявшись, Эвелин решила не упоминать такие характеристики, как внешняя привлекательность и ум, — …живет в Лондоне и достаточно зрелый человек.
— А имя? Она называла его?
— Нет, не называла, — пришлось признать Эвелин. — Она сказала, что хочет забыть о существовании такого подонка, как вы. Но я видела ваше имя на счете, который клиника выставляет, когда поступает пациент. Ваше имя зафиксировано в документе, так что нет смысла выкручиваться. Я…
— А вам не приходило в голову, что у нее мог быть роман с совершенно другим человеком, с тем, кто украл мой бумажник?
Но мгновение Эвелин опешила, но тут же ее осенило:
— Выяснить это легче всего: сегодня же вечером позвоню Розалинде и попрошу назвать имя героя-любовника.
— Кажется, вы сказали, что она хочет все забыть?
— Я заставлю ее выложить правду. Я добьюсь…
— О нет, не стоит.
— То есть вы готовы признаться?
Возмущенно посмотрев на Эвелин, Хантер сунул руки в карманы, словно опасаясь, что пустит их в ход и придушит ее.
— Вы что, не слышали? Я не знаком с вашей сестрой! Думаю, то ли вы с ней на пару сочинили эту историю, то ли она одна, а вас заставила поверить в свою фантазию. И я не позволю вам говорить с ней в мое отсутствие и наконец-то выясню, что за этим кроется.
— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Эвелин.
— А то, что мы с вами отправимся к вашей сестре, и немедленно!
— Но это же смешно! Мне достаточно позвонить Розалинде и убедиться…
Хантер покачал головой, и угрожающее выражение его лица заставило Эвелин умолкнуть.
— Нет уж. Я хочу присутствовать при том моменте, когда вы признаете, что ошиблись, и вываляю вас в грязи, когда вы принесете мне извинения.
Эвелин на мгновение усомнилась в своей правоте, но тут же снова бросилась в бой.
— Вам не удастся выйти сухим из воды!
— Так поедем к вашей сестре и убедимся, кто прав. Что вам мешает? Моя машина на улице, и я хочу как можно скорее разобраться.
Эвелин издала смешок.
— Розалинда учится в Йоркском университете, что, впрочем, вам отлично известно.
Хантер пожал плечами.
— Значит, мы едем в Йорк.
Он направился к дверям, но Эвелин сказала:
— Не считайте, что вы обвели меня вокруг пальца. Я-то знаю, что права.
— Тогда почему же вы лишаете себя удовольствия повалять меня носом в пыли?
Эвелин снова смутилась его уверенностью в собственной правоте, но все же возразила:
