Терри Лоренс - Требуется идеальный мужчина
— Идеального мужчину?
— Мы сейчас составим портрет идеального мужчины, как это делается в объявлениях.
— Но я не хочу искать мужчину, я только хочу перестать смотреть в их сторону.
— Это и поможет. Описывая ваш идеал мужчины, вы составляете список качеств, которые хотели бы в нем найти. Очень часто женщина отвечает согласием всякому мужчине, оказывающему ей внимание. Она надеется, что сможет изменить, перевоспитать его или что ее любовь к нему сделает его недостатки незаметными. Когда вы сравните мужчину, объект ваших неокрепших чувств, с вашим идеалом, сомнения уйдут и вы сможете посмотреть на все реально. Все несоответствия высветятся, как на экране.
— А не слишком ли это рассудочно?
— Этот вопрос и говорит о вашей рассудительности.
Келли улыбнулась ей в ответ.
— Когда мы начнем?
— В любое время, когда вы захотите. Я буду записывать.
— Хорошо. Рост шесть футов.
— М-м-м.
— Черные волосы и голубые глаза. Обожаю это сочетание.
— Продолжайте.
— Стройный. В хорошей спортивной форме.
— Одежда? Стиль?
Здесь она решила сказать то, что было совершенно не характерно для Стива Руссо.
— Джинсы, клетчатые рубашки, стиль мужественный, основательный. Доверчивый, умный, компанейский, забавный.
— Хорошо.
— Он должен уметь ладить со мной. Бывают дни, когда я могу заговорить хоть кого до смерти, бывает, целыми днями шучу. А иногда с утра на лице написано: «Не подходи ко мне слишком близко».
— И что же, он должен разбираться во всех оттенках вашего настроения?
— А как же! Идеальный любовник, выполняющий все мои желания, чувствующий мое настроение. Знаю-знаю, таких не бывает. А как насчет чувственности? Умница, который меня никогда не обидит.
И еще сотни качеств, которых нет даже у Стива Руссо. Этот список должен ее надежно охранять.
Келли собиралась встретиться со Стивом около театра. Это было первое и последнее свидание. Она помнила о контракте.
После того как они составили воображаемое объявление о поиске идеального мужчины, доктор Куртис приступила к основной части.
— Есть еще одно важное обстоятельство, и именно им я хотела бы закончить наш первый сеанс. Келли, мне нужно заключить с вами соглашение в письменной форме, в котором вы изложите свое решение не встречаться с мужчинами, пока не закончатся все сеансы.
— Никаких свиданий?!
— Помните, в телефонном разговоре вы сказали, что решили покончить с этой каруселью.
— Да, я так сказала.
— Думаю, что это очень важно. Пока мы не разберемся, в чем первопричина этих бестолковых отношений, лучше не начинать новых. Мы должны сконцентрировать внимание на вас.
Билеты лежали у нее в сумочке, как залог, как ценные бумаги.
— Кроме того, которое я уже назначила, в пятницу вечером.
— Вы хотите пойти?
Келли поморщилась.
— Я заплатила за билеты.
Доктор прикусила губу.
— В таком случае, идите. Но тем не менее вы должны быть внимательны и не совершать ошибок.
— Знаю.
— Теперь мы припишем к соглашению пониже черты: кроме свидания, назначенного завтра вечером, никаких мужчин.
— Никаких отношений. Никаких взглядов. Где мне подписать?
Такси подкатило к стоянке около театра.
— Похоже, я как раз вовремя, — пробормотала Келли.
Стив стоял в тени на ступенях театра, возле кассы. Он заулыбался, увидев ее.
Воротник клетчатой рубашки выглядывал из-под его кожаного пиджака. Отличные джинсы обтягивали его стройные ноги.
Идеальный мужчина из объявления шел ей навстречу и приветственно махал рукой.
Глава 3
— В вестибюле полно народа, — сказал Стив, пробираясь через толпу, чтобы принести Келли что-нибудь попить.
— Странно, — пробормотала Келли. — Принимая во внимание, сколько людей ушло из зала, не дожидаясь конца первого акта…
Стив поморщился.
— Я знаю, это не самое великое…
— Сколько оно шло?
— Три недели.
— А сегодня последнее представление?
— Да, поэтому я хотел посмотреть.
— Понимаю. Наверняка это имеет отношение к билетам.
Стив снова поморщился.
— Ты хочешь, чтобы я вернул тебе деньги?
Она рассмеялась. Он доверчив сверх всякой меры, как ее идеал мужчины.
Вода попала в дыхательные пути, и Келли закашлялась. Стив похлопал ее по спине, чтобы унять кашель. Его похлопывание перешло в поглаживание. Эти движения передавались тканью свитера к ее шелковой кофточке, а та, в свою очередь, переносила их к телу. Колебание шелка создавало в сознании Келли полную иллюзию того, что Стив своей рукой гладит ее обнаженную кожу.
— Стив! — Она резко отступила, хотя это было невероятно трудно сделать в плотной толпе возле бара. — Я чувствую себя, как лошадь, которую гладят перед забегом.
Но ее сердце билось так, как будто принимало участие в гонках.
— Прости. Мне показалось, что здесь твои мышцы напряжены, — и он положил свою большую руку сзади на ее шею. Под волосами кожа была теплой и нежной.
«Чье же это упущение?» — удивилась Келли. Она плотно сомкнула губы, боясь даже вздохнуть, ощущая прикосновение его руки. И непроизвольно застонала.
— Если ты и дальше будешь держать руку там, то я засну, не дожидаясь конца первого акта.
— И ты, и вся публика тоже.
Она хохотнула.
— Это и впрямь ужасно.
— Нет ничего хуже несмешной комедии.
— Или немузыкального мюзикла.
— Или актеров, которые плохо играют.
— Или писателя, который не умеет писать.
— А декорации выбросить на помойку.
— Выбросить, выбросить. И освещение тоже.
— Что же у них получилось удачно? — задумался Стив. — Цепь от пилы великолепно освещена.
— Да, весь вечер с нее не сводили прожектора. Кажется, еще Чехов сказал: «Если пила появляется в первом акте, то она должна быть использована и в последнем».
Оба содрогнулись от возможной перспективы.
— Я подозреваю, что мюзикл был задуман о каких-то дровосеках или лесорубах.
Свет стал постепенно гаснуть.
— Мы вернемся в зал? — спросила Келли. Она стояла рядом со Стивом. Его рука была по-прежнему на ее шее, которую он легонько массировал. Келли как будто парила над землей. Они могли бы простоять так еще час, она и не подумала бы сдвинуться с места. Ах, сколько оттенков в этих голубых глазах: серый, золотой, — они так пленительно обрамлялись загнутыми черными ресницами. Ей хотелось получше рассмотреть его. А эти морщинки — они от солнца, или от смеха?
Стив первым отвел глаза. Он забрал у нее полупустой стакан и поставил его на стойку бара. Глухим низким голосом, поспешно, как будто ему не хватало воздуха, он произнес:
