Линда Гуднайт - Заключим пари?
Карли снова услышала акцент в его речи.
— Ты так и не скажешь, откуда родом?
— Нет, — он улыбнулся, стараясь уклониться от ответа.
— У тебя приятный акцент, — сказала она. — Французский?
Ее любопытство переходило в назойливость, но Люк расценил ее вопрос как нечто обычное.
— А у тебя хороший слух, — произнес он. — Ты, возможно, говоришь по-французски?
— Да, — ответила она по-французски, напрягая мозг, чтобы показать ему хотя бы то немногое, что помнила. — Я изучала его в лицее.
Люк, удивленный, просиял.
— У тебя почти нет акцента, — сказал он по-французски.
Карли улыбнулась комплименту и ответила:
— Не дразни меня. Я из Техаса.
Люк наклонился вперед, отложил вилку и внимательно посмотрел на Карли.
— Я поражен, мадемуазель, — промолвил он и спросил ее по-испански, не говорит ли она и на этом языке.
Карли лихорадочно соображала. Пусть она не красотка, зато умна.
— Нечестно перескакивать на другой язык, не предупредив меня, — она указала на него вилкой. — Я немного знаю испанский, но мои познания — это большей частью язык обывателей. Я обучилась ему, живя и работая среди испанцев в Далласе.
— Может быть, ты обучишь меня? — спросил он.
Умственная гимнастика с образованным человеком взволновала Карли. Большинство из знакомых ей мужчин пугались ее живого ума, но с Люком все было наоборот.
— Я с удовольствием обучу тебя языку обывателей, если только ты его вынесешь.
— Буду рад, — сказал он и задал вопрос по-немецки.
Она покачала головой.
— Здесь я пас. Что это, немецкий?
— Да, — он взял вилку и нож и аккуратно отрезал кусочек мяса.
— Так сколько языков ты знаешь? — Карли наблюдала, с какой ловкостью он орудует вилкой и ножом. Мускулы, манеры, удивительный ум. Кто этот парень?
— Свободно говорю на шести. А ты?
— На шести? Теперь я удивлена. Где ты им обучился?
Выражение лица Люка оставалось дружеским, но его улыбка стала напряженной.
— В школе, во время путешествий, — он взмахнул рукой, в которой держал вилку. — Ну, сама знаешь.
Нет! Этого она не знала. Но, будучи детективом, уловила, как тщательно он подбирает слова для ответа.
— Французский, немецкий, испанский, английский. Какой еще язык ты знаешь? — Она одарила его самой пленительной из улыбок.
— Итальянский и китайский.
— Этих языков я не знаю. Китайский язык действительно невероятно трудный?
— Да, но в моей… — он на мгновение прервался, — китайский язык важен для нашего семейного бизнеса.
— Твоя семья ведет бизнес по всему миру?
— Можно сказать, большей частью занимается связями с общественностью.
— А в мировом масштабе?
— Мир превратился в общий экономический рынок. Любой крупный бизнес сейчас расценивается в мировом масштабе. А ты, Карли, чем занимаешься в Техасе?
— Я защитила диплом в области маркетинга, — правдиво сказала она. Год работы по графику с девяти утра до пяти вечера в этой области чуть не свел ее сума.
— Тебе нравится?
Она пожала плечами и почувствовала, как с плеча сполз рукав ее рубашки.
— Раз на раз не приходится.
— Извини? — Люк вопросительно посмотрел на нее.
— О, — она махнула на него рукой. — Это обычная работа. Я стойко переношу превратности судьбы. Моя жизнь скучна, а твоя со всеми этими поездками по миру, должно быть, увлекательна. Расскажи мне о своей стране.
Выражение глаз Люка стало еще мечтательнее.
— Наша страна, — сказал он, — маленькая, но живописная, окруженная горами, с множеством старинных деревень и сердечными, дружелюбными людьми.
Солнечный свет, пробивающийся сквозь листву деревьев, запутался в волосах Люка. Карли пыталась не замечать этого. Слушая его низкий голос, произношение с легким акцентом, она испытывала странные ощущения. Смотреть на Люка было сладким мучением.
— Ты рассказываешь, будто читаешь туристическую брошюру.
— Может быть, — уголки его роскошных губ изогнулись. — Монтавия — это неизвестное сокровище. Крошечный альпийский рай. И я хочу, чтобы весь мир узнал мою страну как первоклассный курорт.
— Монтавия? — Название показалось Карли знакомым. — Где это?
Люк поморщился и отбросил прядь волос со лба назад.
— Около Швейцарии, — промолвил он наконец и, взглянув на стол с закусками, перевел разговор на другую тему: — Хочешь праздничного пирога?
Да, Карли съела бы пирога, и еще она хотела услышать больше информации. Она вскочила из-за стола, неловко задела свою чашку, и та опрокинулась на стол. Рубашка Люка оказалась забрызганной чаем.
Простонав от испуга, Карли схватила свою салфетку и бросилась исправлять то, что наделала. Ведь Люк может уйти переодеваться и… больше не захочет видеть ее.
А между тем… Выяснение, кто такой Люк, помогло бы ей отвлечься от своих неудач, а если совсем повезет, то он стал бы олицетворением ее мечты… Правда, если только до этого она не прикончит его своей неуклюжестью.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Рассвет — самое отвратительное время суток. Чертыхаясь, Карли выползла из-под одеяла и, спотыкаясь, направилась в ванную комнату. С чего это она вдруг согласилась участвовать в этой прогулке верхом на восходе?
В городе, среди бетона и машин, утро начиналось со звуков автомобильных гудков, сирен и рычания грузовиков.
Но здесь, в малонаселенной Оклахоме, только влюбленная птичка уселась на подоконник в ее комнате, чтобы громко прощебетать о своем счастье, да еще вдали слышалось мычание коров.
К этому тоже надо привыкать. Ведь изгнание из дома может длиться долго.
Карли приняла душ, оделась, полагая, что ее туристические ботинки подойдут для верховой езды. Она знала совсем немного о лошадях, но все же надеялась развлечься.
Повесив фотоаппарат на плечо, она направилась к двери.
Карли хотела спросить, когда подается завтрак, но за стойкой регистрации никого не было. Разочарованная, она пошла в конюшни.
Воздух был свеж и наполнен ароматом цветов. Оранжевое зарево, подобно отдаленному пожару, виднелось на горизонте с восточной стороны.
Карли взяла фотоаппарат, выжидая, когда можно будет сделать наиболее удачный снимок рассветного неба.
— Правда, красиво? — раздался позади нее мужской голос. Она испугалась, резко повернулась, фотоаппарат вылетел у нее из рук, а Люк Гарднер поднес руку к своим глазам.
— О, извини, — Карли бросилась к нему, будто обрызгала нервно-паралитическим газом из баллончика.
— Нет, это мне нужно извиниться. Я не должен был подкрадываться.
